— Какие ещё гости? Я никого не звал, пусть проваливают обратно, — буркнул брюнет, пытаясь скрыться от собственного отражения в зеркале за одеялом. На самом деле, сам факт того, что кто-то вспомнил о нём и беспокоится, был довольно приятен, вот только…
— Нет-нет, ты не понял, не гости, а гостья, — с каждой секундой Стинг всё больше становился похож на Чеширского кота. — Девушка твоя которая.
От первобытного ужаса, который охватил Роуга, на голове зашевелились волосы. Конечно же, он сразу понял, кого могли иметь в виду, а оттого на первых порах даже позабыл, что в комнате вообще кто-то находится. Мысли хаотично проносились в голове, сталкивались друг с другом и подавались врассыпную, как бильярдные шары. Единственно верным решением сейчас казалось выпрыгнуть из окна и где-нибудь спрятаться, и если бы его квартира не располагалась на шестом этаже, он бы обязательно всерьёз задумался над исполнением данного желания.
— Ну-ну, вот только волноваться так не стоит, — с трудом сдерживая рвущийся наружу смех, попытался успокоить его Стинг, но лишь подлил масла в огонь. — На героя-любовника ты теперь, конечно, не похож, зато на предводителя лягушек — очень даже.
— Какого ещё предводителя? — гаркнул парень в ответ, покрепче сжимая в руке потенциальное орудие убийства.
— Зелёненького, в пупырышку.
Подушка была запущена прямиком в то место, где ещё мгновение назад находилась действующая на нервы физиономия друга, но тот воистину непостижимым образом успел уклониться.
— Вместо того, чтобы пытаться нанести мне умышленный вред, лучше бы в порядок себя привёл, казанова.
— Ни к чему это. Скажи, что меня нет дома, и всё тут, — с таким же успехом Роуг мог пытаться объяснить это стенке.
— Ага, как же, вышел в магазин за хлебушком с температурой тридцать девять. Если тебе всё равно, что такая красотка уже минут десять как прозябает одна в нашем тёмном, страшном коридоре, то, пожалуй, я сам ей займусь, — решил применить крайние меры блондин и решительно открыл дверь, показывая тем самым, что делать ему здесь больше нечего.
— Сти-инг, — от этого замогильного тона за версту веяло угрозой, и воздух буквально потяжелел. — Только попробуй, и я организую тебе такой длительный больничный, о котором ты не смел и мечтать.
— О, то есть ты передумал?
Роуг лишь как-то обречённо прикрыл глаза и неопределённо махнул рукой в ответ, мол, зови. Тихо скрипнули половицы, раздался стук двери и топот удаляющихся шагов. А после — тишина. Она затянулась настолько долго, что больной не выдержал и решил мельком глянуть, что же здесь происходит. И сразу же попался, натыкаясь на устремлённый прямиком на него встревоженный взгляд карих глаз. Его обладательница испуганно жалась у порога, переминаясь с ноги на ногу и сжимая в руках до отвала чем-то забитую сумку.
— Привет, — неуверенно промямлила она и дрожащей рукой заправила за ухо выбившуюся прядь волос. Чуть не промазала. — Я тут подумала, что с моей стороны будет просто свинством не заглянуть к тебе. Как себя чувствуешь?
— Как никогда отвратительно, — не стал лгать Роуг и продолжил внаглую разглядывать посетительницу, забывая даже моргать. Подумать только, они не виделись каких-то четыре дня, а он уже успел чертовски по ней соскучиться. — К общему состоянию нестояния добавляется ещё и то, что за мной ухаживает Стинг. Иногда мне кажется, что ослабленный болезнью организм просто не сможет вытерпеть этих пыток.
— Ты слишком категоричен, он ведь волнуется за тебя, пусть и делает это по-своему, — мягко улыбнулась девушка и осторожно придвинула к кровати больного стоящий поодаль стул. Парень обратил внимание, как нервно она при этом заламывала пальцы: волнуется и не знает, на что отвлечься. После этого из сумки незамедлительно был вытащен мандарин внушительных размеров, а руки стали заняты.
— Он просто хочет свести в меня в могилу, и тогда ему не придётся делить со мной комнату, — недовольно пробурчал брюнет и бросил короткий взгляд исподлобья на терзаемый фрукт. — Кислые?
— Н-наверное.
— Это хорошо, — расслабленно протянул, почти мурлыкая, Роуг и откинулся на подушки. — На самом деле в этом нет твоей вины, не бери в голову. В детстве меня постоянно закрывали с соседскими детьми, которые болели ветрянкой, но всё без толку. Проклятый иммунитет.
— И как долго продлится твой больничный? — поинтересовалась у него девушка, протягивая несколько очищенных долек. После слов Роуга она действительно чувствовала себя лучше, словно с души спал тяготеющий груз. Люси не хотелось верить, что она пришла сюда лишь для успокоения своей совести. Она действительно волновалась за этого мальчишку, непостижимым образом ставшего ей таким близким.
— Доктор обещал, что уже через неделю буду как огурчик, — принял угощение юноша и тут же осёкся. Роуг не хотел быть огурчиком — хотя бы потому, что он уже таковым во многом являлся. — Вот только до конца учебного года осталось всего ничего…
— Я могу помочь! — сразу же оживилась девушка, почувствовав верный способ хоть как-то загладить свою вину. Брюнет едва сдержался, чтобы довольно не прищуриться. — Насчёт других предметов, конечно…
— У меня нет проблем по остальным предметам, — сказал как отрезал Роуг, и было что-то такое в его интонации, что заставило ощутить Люси укол по её самолюбию. Будто в том, что он полный профан в химии, была её вина.
— Прозвучало так, будто тебя волнует не собственная успеваемость, а возможность побольше насолить мне.
— Не без этого, — бесстрастно парировал парень, с нескрываемым удовольствием наблюдая за тем, как на лице и шее девушки начинают проступать багровые пятна. В карих глазах сверкнула такая непоколебимая уверенность, что он невольно затаил дыхание. Когда их взгляды столкнулись, то — он мог бы поклясться! — в воздухе появились искры.
— Я берусь за тебя. И провалиться мне на этом месте, если на итоговом тесте ты не будешь лучшим!
Роугу понадобилась вся его выдержка, чтобы сохранить привычную рожу кирпичом и ничем не выдать себя. О да, несомненно, это именно то, что ему необходимо.
========== Урок двенадцатый ==========
— Ты издеваешься? — взвизгнула девушка, ужом подскочив со стула и на ходу поправляя сползшие на кончик носа очки. Её возмущенный голос звонким эхом разнёсся по пустому классу. — Тебе нужно указать не степень окисления, а ЗАРЯД. Всего лишь дурацкий заряд, поэтому правильно будет написать сверху индекс не 2+, а +2.
— Идиотизм, — абсолютно искренне выдохнул Роуг и, отбросив в сторону ручку, зарылся пальцами в волосы, тем самым ещё больше взлохмачивая их. — 2+, +2… Неужели это имеет такое большое значение?
— Конечно, — этот холодный тон вдребезги разбивал надежду на спасение и ясно давал понять: пререкаться нет смысла, а отделаться малой кровью не получится. — А теперь попробуй сделать что-то похожее, но уже без моих подсказок, хорошо?
Тетрадь с тихим шелестом была развёрнута, и Люси, облокотившись о парту, принялась аккуратно выводить в ней очередные формулы. Роуг зачем-то воровато оглянулся по сторонам (всё равно в кабинете кроме них никого не было) и откинулся на спинку стула, слегка отклоняясь в сторону. Май был в самом разгаре, и царило просто невообразимое пекло; совсем не несущий в себе прохлады, ленивый ветер едва-едва покачивал занавески. Впрочем, была ещё одна, куда более весомая причина для того, чтобы тело словно оказалось в жаровне. Ведь парню сейчас открывался такой замечательный вид на стройные ноги и аппетитно округлые бёдра, обтянутые юбкой, которая ещё и имела привычку задираться. Он никак не мог понять, как в чём-то подобном вообще можно двигаться — это ведь так неудобно! — но и против, конечно, не был. Словно отвлекая (отвлекая ли?) его от непотребных мыслей, Люси задумчиво хмыкнула и, обхватив губами кончик карандаша, подалась вперёд, едва не ложась на парту. Ей богу, в такие моменты ему казалось, что она делает всё это специально.
Стараясь лишний раз не дышать, он придвинулся ближе и начал что-то карябать на тетрадном листе дрожащей рукой. Люси внимательно следила за его действиями, нахмурив белёсые бровки, как вдруг вместе с последним написанным знаком резко подпрыгнула на месте, захлопав в ладоши, будто маленький ребёнок. Бедняга чуть не свалился под стол от разрыва сердца.