— Антон, помоги папе снять велик, — выбираюсь сама. Разминаю затёкшие кости.
Дом хозяйский, большой. И отделан под дерево. Они его взяли готовым, но многое сделали сами. К примеру, ворота, веранду, газон, огород.
Из калитки выходит свекровь. Не в халате. В спортивном костюме. Она округлилась с годами, но не расползлась. Носит модные вещи. А волосы красить не хочет! Они у неё очень светлые, издалека седина не видна.
— Мам, приветик! — целую её.
Называю их «мама и папа». Костик тоже зовёт мою мать только так. А с отцом не знаком.
— Любоньки мои приехали! Ой, соскучилась как, — обнимает внучат.
Вероника Валерьевна правды не знает. Мы ведь с Костей дружили! Сказали всем, Майка — его. Знает только подруга и мама. И Костя, конечно. Хотя, эта правда совсем не мешала её полюбить, как свою.
— Ой, сирень зацветает уже! — восклицает дочура.
— Это ранняя, — бабуля неспешно идёт впереди.
— Мам, а у вас нет спиреи? — достаю телефон, демонстрирую фото куста.
— Знаю такую! Хотела найти, у соседки просила. Мож, даст.
Мы продвигаемся вглубь. Где кончается длинный, насыщенный запахом первых цветов, палисадник. Где большой панорамной верандой начинается дом. Из дверей появляется свёкор. Круглолицый, пузатый и пышущий жизнью мужик. Высокий, как Костя. Точнее, это Костя, как он.
— Старый! Ты хоть бы помог, пошёл сыну багаж разгрузить?
— Да что за багаж? Лисапед притащил? — хрипловатым, прокуренным голосом восклицает Борис.
— Здрасте, пап, — позволяю обнять себя крепко.
Майка виснет у деда на шее.
— Ты смотри! Подросла! — улыбается дед.
— В моём возрастет, дедуш, уже не растут! Только вширь, — деловито щурится Майка.
— Значит, я уменьшаюсь, — смеётся отец.
Я, вдохнув полной грудью, бросаю:
— Боже, воздух у вас! Изумительный!
— А я говорю, приезжайте почаще, — соглашается свёкор.
Он идёт за ворота, «встречать мужиков». Ну, а мы входим в дом.
— Ой, как пахнет, бабуль! Пирогом? — Майка нюхает воздух.
— Решила сделать капустный, — кивает свекровь.
Я смотрю на салат, наполовину порезанный. Стол, застеленный скатертью, в центре гостиной, уже ожидает гостей.
— Щас переоденусь, и вам помогу, — говорю.
Поднимаюсь наверх, в нашу спальню. Мы всегда здесь, как дома! Кое-что из одежды в шкафу. У Шумилова — книга на тумбочке. У меня — аппликатор и мазь для ступней.
Раздеваюсь, ищу, что надеть. Шорты есть. А футболка? Попадается под руку Костина, с эмблемой их ВУЗа. Где-то валяется такая же кепка…
Прежде, чем облачиться в домашнее, я изучаю себя в большом зеркале. Что изменилось с тех пор? Слишком многое! Хоть Шумилов всегда говорит, что я выгляжу супер. Но ведь годы идут, отнимая по капле мою красоту? Волосы чуть поредели, конечно! Кожа стала чуть более тусклой. Фигура? Осталась такой же. Но только на вид! А по факту…
Упругости нет, зад обвис и растяжки повсюду. Во время вторых родов сильно набрала. Пришлось постепенно худеть.
Когда я спускаюсь, то вижу, что Майя у нас накрывает на стол. Молодец! Подхожу к переполненной всяким столешнице. Свекровь украшает салатными листьями блюдо с нарезкой.
— Виточка, ты похудела! — выносит вердикт, оглядев.
— Да, ну! — отвечаю, массируя бёдра.
— Правда! Смотри, вон футболка болтается, — кивает она и вручает мне свой натюрморт.
— Так это не моя, а Костяшкина, — спешу объяснить.
Мама смягчается:
— А, ну ладно тогда!
Мой супруг, появившись в дверях и услышав беседу, бросает:
— Она мне свои не даёт надевать!
— Почему не даю? — ставлю блюдо на стол, — Надевай и носи! Только дома. Боюсь, что студенты тебя не поймут.
Майка смеётся, представив отца в моей майке. А тот незаметно хватает с тарелки кусок колбасы.
Со двора слышны крики Антоши. Тот играет с Капустиным. Папа в углу караулит мангал.
— Мам, может вам оставить на лето Капустина? — говорю суетящейся возле духовки свекрови.
Та разгибается:
— Ты что? Он же у нас в огороде капусту поест! Помнишь, как оно было?
Я усмехаюсь, припомнив, как в прошлом году уезжали. Оставили корги родителям. Тот перерыл огород, испоганил капустные грядки. Сгрыз сортовые цветы в палисаднике. А потом испугался медведки и сник.
— Вав! Вав! Вав! — надрывается тот, подгоняемый Тохой.
Вот уж точно, грызун, а не пёс!
Глава 10
— Вита! Ты отдаёшь себе отчёт в своих действиях? — мама смотрела сурово.
Как будто её тон, её взгляд, могли возыметь хоть какой-то эффект. Нет! На меня в тот момент, без оглядки влюблённую, не могло бы подействовать даже стихийное бедствие. Случись потоп, я бы восприняла это, как знак. Как знамение свыше! О том, что всё правильно. Ведь иного себе и представить нельзя.