— Ну, что ты сравнила! — упорствует мама, — То было когда? Он не юноша! Взрослый мужик. И не станет глупить.
Я кусаю губу, пребывая в прострации:
— Нет, не могу рисковать его докторской. Не дай Бог чего, я себе не прощу!
Мама рассерженно машет:
— Врать-то, конечно же лучше? — бросает она.
— Я не вру! — возражаю, — Я просто недоговариваю. Это разные вещи вообще-то.
Она делает длительный выдох:
— Не знаю, Виталина! Тебе, конечно, виднее. Ты — взрослая девочка. Но я бы ему рассказала. Твой Костя — серьёзный мужчина, спокойный. Вы вместе решите, как быть.
«Спокойный, конечно», — смеюсь про себя, — «В тихом омуте».
— Богачёв не отступит, я знаю. Как знаю и то, что для Кости вот эта ненужная правда больнее всего. Ты представь, если Майка узнает?
Мама массирует пальцами лоб:
— Ой, аж голова разболелась!
— Прости, — говорю. И сама ощущаю, как голову, будто тисками, сковали тревожные мысли.
Глава 14
Исторический дом Полежаева выглядит очень эффектно. Центр Питера, близость Невы — это лишь часть преимуществ. Невзирая на то, что сам дом был построен в начале прошлого века, он продолжает стоять до сих пор, демонстрируя ту же красу, что и прежде. Правда, недавно власти всё же решили поправить фасад. Уж больно обшарпан! И теперь вся лепнина как новая, и внутри, и снаружи.
Здесь, к слову, велись съёмки фильма «Мастер и Маргарита». Как символично! Если учесть, что именно этот спектакль разделил нашу жизнь по частям. Я давно не была в этом доме. Консьержка забыла меня. И пришлось объяснить, что я — хозяйка одной из квартир. Документ на смартфоне открыла. Не то эта старая вредина точно бы мне не поверила!
Внутри всё весьма прозаично. За дверью квартиры — обычный жилой интерьер. Обои на стенах, утративший лоск потолок. Широкая дверь с запылённой фрамугой ведёт меня внутрь. Я бросаю ключи на комод и вдыхаю едва уловимый оттенок старья. Пора бы проветрить! Иду открывать окна, чтобы впустить в этот затхлый мирок чуть-чуть воздуха.
Когда-то отделка квартиры казалась заоблачной! Тогда ещё всё было новым и пахло внутри свежей краской, древесным теплом. Помню, как я удивлялась всему! Этой мебели, в стиле Икея. Стоит сказать, тогда эта фабрика только открылась. И раздобыть что-то было весьма затруднительно. Но он раздобыл.
Помню, как трогала стены, не веря, что всё это станет моим.
— Ну, зачем? Ну, Никит! — восклицала, кружась.
На полу был паркет, а на окна ещё не повесили шторы.
Никита приблизился, легко усадил меня на подоконник, поддел подбородок. Шепнул:
— Будешь жить тут одна, как богиня.
Я отстранилась:
— Одна?
— Ну, да, — хмыкнул он, — Когда съедешь от мамы.
Всё волшебство растворилось в обыденной мгле его слов. Одна! Я всегда буду просто одна. Несмотря ни на что. Ему надоело общаться со мной в отцовском отеле. А, может, ему намекнул сам отец, что «негоже водить туда баб»? И теперь он решил обустроить уютное гнёздышко. И будет сюда приезжать, когда хочет. А потом уезжать, оставляя меня.
— Ну, чего ты, лисёнок? — он чмокнул мой нос.
Я подавила возникшую грусть:
— Извини, замечталась.
Этот подарок Никита вручил мне на день рождения. Мне тогда стукнуло 22! Он сказал, что это — мистический возраст. Что все парные цифры имеют какой-то особый подтекст. И я, дура, грезила, что когда мне исполнится 33 года, я буду встречать его в роли жены.
— Ну, это же дико дорого, — покачав головой, я взглянула на улицу.
Мне казалось, что там, в мутной глади стекла серебрилась Нева. Потрясающий вид и осенняя тишь за окном навевали печальные мысли. Он решил откупиться? Не значит ли это, что я не нужна?
— Ты стоишь гораздо дороже, — прошептал мне на ухо Никита, — Моя маленькая женщина.
Он любил называть меня так. Кажется, разница в возрасте, росте, его возбуждала? Супруга его была старше и выше меня. Он не спал с ней. Совсем. Уже несколько лет они жили как брат и сестра, как соседи. Растили детей. Один из которых болел. Были связаны узами брака, расторгнуть которые было труднее, чем стать Маргаритой. А я так хотела быть всем для него, а не только любовницей. Боже, как я его ревновала! Но труднее всего было скрыть эти чувства внутри.
— А вы ночуете в разных комнатах? — задавала вопросы.
Никита смеялся, вздыхал:
— Двое людей могут спать на кровати, совсем не касаясь друг друга.
— Вот так? — отодвинувшись, я ложилась на край и подтыкала одеяло, запрещая ему приближаться к себе.
— Ну, примерно, — а он не пытался коснуться. Он так и лежал на спине, закинув за голову руки. И сильные мышцы груди источали немыслимый жар.