Помню летящие рыжие волосы. Ветер вздымал их, как будто маня сделать шаг. И знаешь, чего я больше всего испугался? Не того, что ты прыгнешь! А того, что я должен шагнуть за тобой. Я принял это, как данность. Без вариантов. Но ты же ведь знаешь, я — трус? Я сразу подумал о боли и страхе, которые мне предстоит испытать. Вот только жить без тебя будет намного больнее…».
Ты обернулась, смеясь, когда я встал на колени и начал тебя умолять.
— Шумилов, я что похожа на сумасшедшую? — возмутилась, когда я сжимал твои плечи.
Я посмотрел на тебя сверху вниз. Натянул капюшон на твою бестолковую голову. Мне хотелось убить тебя! И в то же время хотелось любить до потери сознания.
— Ну, есть немного, — ответил.
Ты толкнула в плечо:
— А ты чего выперся?
— Да так, — хмыкнул я, — Подышать захотелось. Побыть одному.
Ты улыбнулась. Глаза с зеленцой излучали такой дивный свет:
— У дураков мысли сходятся!
Я хотел возразить, что я не дурак. Но вдруг эта фраза нас сблизила так, как ничто не могло.
Мы остались одни. Он ушёл. Ты моя. И никто не отнимет.
Я поверил тебе в том, что ты не хотела сводить счёты с жизнью. Но тот ключик от крыши, который сам же однажды вручил, незаметно убрал с твоей связки.
Время текло. Твой животик стремительно рос. Помню, как я напросился с тобой на УЗИ.
— Будет девочка, — объявила нам женщина-доктор.
— Ух, ты! — я уставился в тёмный экран монитора. Где, как в чёрно-белом кино, происходило какое-то странное действо.
— Вот это тело ребёночка, это головка, — врач посмотрела туда, провела указательным пальцем, рисуя изгиб малыша.
«Чудо», — я плотно сжал губы, стараясь не плакать. Но сердце стучало так громко, в унисон с сердцем дочки в твоём животе.
— Ну, что вы, папаша, впечатлились? — грузная женщина вытерла твой перепачканный слизью живот. Протянула сухую салфетку, — Поздравляю! Ваш первенец?
Ты вскинула брови, взглянув на меня:
— Вообще-то он не…, - но увидев в глазах моих слёзы, не стала заканчивать фразу.
— Ничего, с первым всегда так, — сказала врачица, — Если хотите присутствовать на родах, то тренируйтесь сейчас.
— Я хочу! — выдал я без раздумий.
— Ещё не хватало! — в один голос со мной отрезала ты.
— Ну, дело ваше, конечно. Подумайте, — женщина-врач поднялась, — А вообще это очень сближает.
Я посмотрел на тебя и по взгляду уже осознал, что тому не бывать. Усмехнулся, накрыл твой животик ладонью. Шепнул в твой проколотый нежный пупок:
— Майка, Майечка, тебе там не тесно?
— Почему это Майка? — обиделась ты.
— Ну, в мае родится же, — пожал я плечами.
— А если бы в марте, то Марта? А в августе, то Августина? — ты обхватила руками живот, защищая его от моих посягательств.
— А мне нравится Майя, — произнёс я мечтательно. Примерил в уме своё отчество к имени: «Шумилова Майя Константиновна». Звучит!
— Кошмарное имя! Майка, блин! Хорошо, не трусы, — ты насупилась.
Врач с теплотой посмотрела в мою сторону:
— Терпите! Беременность сильно меняет характер.
А ты стала вредной. Нет, ты всегда была вредной, свободолюбивой! Но в период второго триместра твой несносный характер стал практически невыносим.
— Хны-хны-хны! — подтирала распухший нос, когда мы сидели в кино и смотрели комедию.
— Чего ты? — пытался понять.
— Не знаю! Мне котика жалко, — продолжила всхлипывать ты.
— Какого?
— Того, что в подъезде живёт. Давай мы купим ему что-нибудь на обратном пути?
Я утешал, заверяя тебя:
— Обязательно купим!
Мы шли из кино, покупали пять детских сосисок. А пока успевали дойти до подъезда, ты съедала их все.
Твои вкусы менялись так быстро.
— Как ужасно быть беременной зимой, — ты страдала, — Летом, что хочешь есть! Фрукты и овощи.
— Так у нас и зимой в магазинах, что хочешь, — говорил вопросительно, — Что хочешь? Скажи!
Ты стыдливо кусала губу:
— Это не я, это Майя.
В конце концов, ты согласилась с предложенным именем.
— И что хочет Майя? — шептал в твой пупок.
— Ежевику, — по-детски кокетливо ты отводила глаза.
— Ну, желание Майи — закон, — я вздыхал, представляя, что если в ТЦ не найду ежевики, то куплю ежевичное… что-нибудь. Джем, или может быть, йогурт? Хотя, может случиться и так, что пока я вернусь, ты уже перехочешь.
— Мам, ну не хочет она выходить замуж, пока не родит, — объяснял своей матери.