– Как агхори относятся к самоубийцам? – решила спросить девушка, приготовившись записывать.
– Единого мнения нет, – ответил ей ТиДжей, – Если подумать, они прибавляют нам работы. Если подумать ещё, то они глупые. И если подумать ещё немного, лишение себя жизни – смелый поступок.
– Начнём сначала, – попросила журналистка, – Почему глупые?
– Если по ту сторону жизни ничего нет, то они сводят на нет всю эволюцию и весь род их предков, – отозвался Линк. Если же что-то есть, – почти не отдуваясь, продолжил, он, – То это ещё глупее: многие религии не приемлют суицид, а вечные муки это как-то совсем невесело.
– И, несмотря на это, поступок всё же смелый, – хмыкнул ТиДжей, – Судя по адресу, мы едем в богатый дом. Любопытно, что о сведении счётов с жизни практически не думают те, чья жизнь не удалась.
– Правда? – удивилась Фрида, перестав стенографировать.
– Так и есть… Мы приехали.
Ожидание оказалось насыщеннее реальности. Тело в ванной с перерезанными венами казалось до смешного кукольным. ТиДжей и Линк извлекли девушку из бурой от свернувшейся крови воды, завернув в мешковину.
– Мы приготовили одежду, – несмело произнесла женщина с зажатым в руках платочком, должно быть, мать.
– Не нужно, – Линк ловко завязал тканевый узел на груди трупа.
– Но она не просто обычная, она… – бородатый мужчина тоже далеко не зашёл в своих размышлениях. Бессмысленность метаний прямо-таки висела в воздухе. Статус, одежда, церемониал канули в небытие, ровно в тот момент, когда из тела вытекла критическая масса крови. Фрида поймала себя на мысли, что хотела бы спросить своих спутников о том, есть ли разница во вкусе, но потом решила, что едва ли. Люди приходили в этот мир без всего и уходили без всего миллиарды раз – разве что, прибавляли что-то к начальной массе, кто-то больше, кто-то меньше.
– Так шокирована? – неверно истолковав её молчание, поинтересовался на обратном пути ТиДжей.
– Нет, я… – Фрида посмотрела на спелёнутое в мешковину тело между ними, от которого неуловимо веяло дорогим парфюмом, – Я пытаюсь вспомнить, что мне снилось.
– А, для мадам? – улыбнулся ей собеседник, – Не напрягайся так сильно. Не все люди помнят свои сны.
– Знаю, но от чего-то думаю, что это важно, хотя я здесь, чтобы работать.
– Наша работа неотделима от наших жизней, так что нестрашно, если иногда эти понятия сливаются воедино, – фыркнул со своего места Акино. Если поначалу он казался отстранённым, то теперь, заметив, что гостья не дрогнула после изъятия трупа, стал вести себя гораздо дружелюбнее.
– И то верно, – Фрида поправила расстрепавшиеся от ветра волосы, – О, вроде бы что-то припоминаю.
– Отлично, – на этот раз голос принадлежал Линку.
– Скажи, ТиДжей, а почему Джозеф сказал о теле «давно не было»?
– Просто с распространением атеизма самоубийств всё меньше. Плюс, медики поднаторели в своевременной помощи. Не то чтобы мы вели статистику, но… – заместитель главы клана повёл плечом, отвлёкшись от проплывающего пейзажа.
– Поняла, – кивнула ему девушка.
– Но это бы что, – ТиДжей облокотился на край повозки, глядя вслед потихоньку исчезающему городу, – Раньше мы получали тела после долгих тягот. Все эти прощания… Чем быстрее – тем лучше. Иначе люди начинают вытворять чёрт его знает что. Да и мы, хоть и весьма циничны, но всё равно не железные. Хорошо, что поменяли закон.
– Наверное, – журналистка вспомнила историю Бенни и его бабушки, поэтому решила отвлечься, – Кстати, ребят, я заметила, что многие агхори носят дреды. Это что-то значит?
– Это не совсем дреды, – отозвался Акино, – Другая причёска, родом из Индии. Называется джата – «спутанные волосы». По легенде, такая была у бога Шивы. Знак того, что в этом мире всё через пень-колоду, и при этом всё связано в нити и узлы.
– Принято, – быстро записала ответ Фрида, подмечая, что индийские традиции надо бы проработать.
– Это волосы? – вдруг спросил ТиДжей, отвлёкшийся от расстилания тряпки: вода с тела принялась подбираться к его ногам.
– Что? – не поняла девушка.
– Ты спросила про волосы. Сон был о них?
– А… Да, верно. Очень… Странный сон.
– Мадам истолкует, – заместитель Джозефа вольготно расположился на своём месте и тут же застонал, – Ну вот, я только расслабился!
– Ничего не знаю, мы дома, – Акино покинул рабочее место, делая растяжку, совмещённую с глубокими вдохами, – Передохну перед едой.
– Спасибо за то, что привёз, – любезно улыбнулась азиату Фрида.
– Всегда пожалуйста, – дружелюбно повёл головой парень.
– Советую заглянуть к мадам, – предложил ТиДжей, подозвавший ещё двоих незнакомых Фриде агхори, должно быть, для того, чтобы забрали тело, – Мы сейчас начнём наши танцы у шмашана, а ей одной в это время бывает скучновато. Наша драгоценная старейшина будет тебе рада.
– «Шмашана»? – нахмурилась журналистка.
– Вот заодно и выяснишь, – подмигнул ей местный специалист по связям с общественностью, – Так и чего ты ждёшь? Или желаешь взглянуть на разделку?
После этой чернющей шутки Фрида эвакуировалась с завидной скоростью.
========== 10 ==========
– Ух ты, у меня гости, – приветливо закряхтела мадам, увидев журналистку, которая зашла к ней в палатку, предварительно постучавшись, – Привет, милая. Кто у нас сегодня?
– Девушка. Самоубийца, – ответила Фрида, шустро поняв значение вопроса.
– О, – морщины старухи сами собой сложились в покатую черепицу крыши, – Какая жалость. Лишать себя жизни, когда мир – такое интересное место… Непоправимая ошибка.
– Как агхори относятся к смерти? Я имею в виду, в целом, – спросила Фрида, пользуясь предоставленной возможностью.
– Это часть жизни, только и всего. Но при этом боги, заведующие смертью, самые могущественные, потому что в итоге всё умирает: люди, государства, постройки, планеты… Вселенная, – послеповатые глаза уставились куда-то на узор полога, – Всё во власти богов Бездны.
– Ясно, а… Что такое «шмашан»? – припомнив странное слово, решила уточнить журналистка.
– Сейчас мы называем так наш общий костёр, а в давние времена так называли место кремации в Индии. Агхори тех времён считали шмашаны лучшим местом для жилья, и мазали свои тела пеплом, чтобы ощущать единство с мёртвыми не только изнутри, через пищу, но и через кожу.
– Ого, – только и смогла выдать Фрида. Перед приходом сюда они видела архивные фото настоящих агхори, но никогда не задумывалась, почему их полуобнажённые тела такого цвета.
– Сейчас покойников сжигать запрещено, так что эта традиция исчезла. Уцелело только название, но им редко кто пользуется. А теперь… – старая женщина выдвинула из угла подушку, хлопая по ней артритными пальцами, – Садись и расскажи мне, что тебе снилось.
– Как Вы узнали?
– Это моё стандартное время консультации, – старуха на миг замерла в официальной позе, а затем захихикала, поняв, что смогла зацепить собеседницу призраком прошлого, – Давай. Я вся внимание.
– К сожалению, я мало что помню. Мне снилось, что у меня роскошные длинные волосы, и… Я снимала их. Целыми прядями. Было нестрашно, я брала их пучками, словно спагетти, и… ела, – Фрида почувствовала во рту какой-то странный привкус, сказав последнее слово, – В общем, это бред и едва ли что-то значит. Простите, если разочаровала Вас, я не сильна в сновидческих сценариях.
– Нет никакого разочарования, милая, – костистая рука бережно приподняла подбородок задумавшейся было девушки, – Вот что я тебе скажу, вот как я это истолкую: волосы – это прошлое. Они живы только у корней, остальная часть мертва, даже если выглядит красиво. Прошлое всегда кажется более красивым, особенно если его холить. И в этом сне ты решила уничтожить прошлое самым простым способом – съев его. А то, что это легко отваливалось, означает, что ты была внутренне готова к переменам.
– Ну надо же, – ошарашенно заморгала Фрида, – Но мадам, я не понимаю. Меня устраивает моё прошлое, зачем его есть?