– Я не буду публиковать материалы без одобрения агхори, мадам, – Фрида и сама не поняла, зачем это сказала, и на миг ощутила себя маленькой девочкой, которая бросает новёхонькую, но при том совершенно неоригинальную монетку в фонтан, который мог видеть ещё её дедов и прадедов. Сколько поколений журналистов бросались такими заявлениями?
Пожилая женщина усмехнулась:
– В этом я не сомневаюсь… Джозеф считает, что травоядные должны принять нас как полноценную часть современного общества. Поэтому он дал тебе и твоему репортажу «зелёный свет». Я же, как и всякая старейшина, цепляюсь за уходящие во тьму традиции, но кто осудит?
– Мадам, – Фрида подалась вперёд, – Я хочу записать всё, что Вы помните и знаете, если это возможно, и почту за честь, если Вы поделитесь со мною этими сокровищами.
– Тогда готовь вопросы, и поговорим завтра, – довольно закряхтела старуха, вздёргивая голову, – Кажется, вам пора к костру, там как раз собираются исполнить кое-что оставшееся от прежних времён. Идите с миром.
– Благодарю, – поклонилась старейшине Фрида.
– Мадам, – следом за ней преклонил голову Джозеф, тоже вставая.
– Ого, уже вечер, – удивилась девушка, выходя из палатки. В сумерках рыжее пятно костра напоминало хвост демонической лисы с древних китайских гравюр.
– Поторопимся, – Джозеф вышел с пустой миской в руках, – Уже начинают играть.
– И правда, – удивилась журналистка, услыхав барабанный бой, – Это не запись?
– Нет, мы делаем инструменты сами, Благо, у нас достаточно материала.
Фрида знала, что в ответ на такое заявление что-то в ней должно было ухнуть в пропасть, но вот только этого не случилось. Она только теперь поняла, что так и не съела свой пресловутый сэндвич.
– Как раз вовремя, – встретила журналистку Чита, – Наступает моя любимая часть. Интересно, отзывается ли барабан в сознании травоядных?
– Мы произошли от одного предка, который давным-давно слушал барабаны, сидя в пещере, – обиженно пробубнила Фрида, вцепляясь зубами в свой ужин.
– В степи, – мягко поправил её Джозеф, – Чаще всего первобытные люди устраивали стоянки на открытой местности, чтобы ни один хищник не мог подкрасться незаметно.
– Да, конечно же, – девушка присмотрелась к ближайшему барабану. На туго натянутой ткани виднелось родимое пятно. Человеческая кожа, натянутая на человеческие жилы. Но этот звук…
– Считается, что людям всех времён, рас и культур барабаны были по душе потому, что их звук напоминал серцебиение, слышимое ребёнком в утробе матери, – Джозеф со всем удобством расположился у огня, что-то жуя. Фрида только сейчас заметила, что многие агхори находятся в режиме нон-стоп, мерно двигая челюстями, даже те, что бросились в пляс, выдавая неровные па.
Это не искусство и не веселье, поняла вдруг Фрида, это их способ заставить самих себя съесть больше мяса. Барабаны из мёртвых звучали как сердца живых, чтобы живые могли уничтожать мёртвых.
Не зная, куда деть глаза в период тяжких раздумий за возможный побег сэндвича, Фрида перевела взгляд на руку Джозефа. Он перебирал в ладони тонкую лакированную косточку, которую носил на шее в качестве амулета.
Ритм барабанов зависел от того, сколько припасов оставалась в мисках. Вторая часть приёма пищи была жареной, но агхори ели из тех же мисок и тоже ложками, предпочитая зажёвывать куски в один присест.
Фрида поискала глазами младших членов клана: Бенни, как старший, следил за трапезой остальных. Дети оказывали сопротивление, но скорее просто потому, что не хотели доедать. Присмотревшись, журналистка заметила, что их еда больше напоминает жаркое. «Детям готовят отдельно?» – сделав пометку в блокноте, она с некоторым удивлением заметила, что контейнер из-под сэндвича опустел. Живи Фрида на пару веков раньше, решила бы, что какой-то зловредный дух сожрал, не иначе. Но, видимо, отвращение к призванию агхори обошло её собственный желудок. Отлично, если не выгорит с журналистикой, можно будет пойти в убойный отдел. Нужные контакты налаживать уже начала
– Первый! – в воздух взметнулась миска на вытянутой руке, – Гони пятёрку, Неро!
– Даже при гостях не постеснялись, – дружелюбно протянул Джозеф, поворачиваясь к журналистке, – Некоторые агхори едят наперегонки, чтобы был стимул.
– Я понимаю, – ответила Фрида, чувствуя, что действительно вложила в эту фразу всю имеющуюся искренность, – Наверное, каждый настраивается по-своему, а некоторые попросту… работают совместно.
– Точняк, – опустошив собственную миску, кивнула девушке Чита, – Именно так всё и обстоит.
Журналистка оглядела толпу. Агхори уже начали позёвывать, барабаны были убраны в палатки. На ум пришёл документальный фильм о пигмеях, которые убивали слона, ели его всем племенем, пока не испортится, а затем дружно заваливались спать, чтобы переварить это щедрое подношение природы. Видимо, и агхори придерживаются такого же порядка, только перед этим ещё лущат капсулы с кислотами и горечами, чтобы всё переварить. Интересно, это привычка или самый обычный естественный процесс? Фрида не застала времена мяса, поэтому не знала ответа на этот вопрос.
В любом случае, сонных уже не о чём не поспрашиваешь. Можно немного поработать над статьёй, а потом тоже лечь. Надо привыкать к режиму агхори.
– Идёмте, мисс Лэнг, провожу Вас до палатки, – негромко окликнул её Джозеф, убедившись, что костёр потушили, – Так уж вышло, что нам в одну сторону.
– Благодарю, буду очень признательна, – в последний момент Фрида заметила несколько парочек, которые шли к палаткам обнявшись. И что её удивило, интересно? Агхори не машины, а живые люди со своими желаниями и потребностями.
Не зная зачем, девушка оглянулась на своего провожатого. Пинком послала ненадлежащие мысли куда подальше. Мысли отказались уходить, поэтому Фрида спросила:
– А агхори заключают браки?
– Что? – взмах светлых ресниц выразил лёгкое удивление, – Браки?
– Да, – увидев, что собеседник зашёл в палатку, девушка невольно последовала за ним.
– На юридическом уровне – нет. Однако гражданские браки распространены. Особого имущества у нас нет, к тому же, чаще всего супруги всё равно живут в коммуне, и детей мы воспитываем все вместе. Заключать брак с печатями и прочим не имеет никакого смысла.
– А как же… – Фрида переменялась с пятки на носок, так и оставшись у входа в его вотчину, – Всякие белые платья, клятвы?
– Какая бесполезная показуха, – только и фыркнул собеседник, – Травоядные проводят подобные ритуалы дабы потешить своё эго. Чтобы другие завидовали счастью, пришедшему словно с небес, тогда как на самом деле это узаконенная каббала, в чём легко убедиться при разводе.
– Да Вы циник, – не справившись с разочарованием, протянула Фрида.
– Ладно, уговорили. Некоторые агхори устраивают церемонии в частном порядке, но обычно это интимный процесс только для двоих… Вы меня слушаете?
– Да. Я просто вдруг заметила это, – девушка указала на картину, на которой были изображены два белых медведя, терзающие какие-то обломки.
– Человек предполагает, а Бог располагает.
– Не знала, что Вы верующий.
– О, нет. Это название этой картины. Если присмотритесь, увидите, что медведи пожирают то, что осталось от арктической экспедиции Франклина. Художник хотел донести до зрителя мысль о том, что человеческие амбиции легко разбиваются о суровую реальность.
– И ему это удалось, – Фрида внимательно разглядела изгиб шеи зверя, пожирающего мясо. Разве медведи были такими тощими? Впрочем, ни диких, ни рождённых в зоопарке она сама не застала, так что не могла утверждать наверняка. Пришлось отмахнуться от мысли, часто посещавшей каждого её современника: кусающая за нутро потеря какого-то старого мира, полного чудес и разнообразия.
– А что значит эта картина для Вас, Джозеф?
– Слава небесам, Вы не прибавили «сэр». Прошу, зовите меня просто Джозефом.