Но, как ни странно, никому из них не захотелось пофилософствовать про разные потенциальные формы такого апокалипсиса.
– Значит, ты про группу Иззи? – спросила Нив.
– Я не знала, что ты играешь! – выпалила Джульетт.
– Мм… да. Гитара и бас. А ты?
– Кларнет.
– То есть слегка разные жанры, – резюмировал я.
– Она просто прекрасна, – протянула Нив, и Джульетт замахала руками, словно была совсем не согласна, но втайне, конечно же, была.
– У меня кое-что иногда получается, – сказала Джульетт. Что, естественно, было шифром и означало: «В детстве я была лучше, чем Моцарт на пике его мастерства, но это ерунда». – Важнее то, что ты исполняешь. Мне бы не помешала твоя помощь. Надо выбрать, что играть на прослушивании в консерваторию, и я застряла между парой вариантов. Как думаешь, ты мог бы как-нибудь поддержать девушку?
Я был готов сказать: «Конечно». «Не вопрос». «Я почти ничего не знаю о классической музыке, но постараюсь».
Я был готов… Но в итоге тупо уставился вглубь коридора. Наверное, я уже должен был привыкнуть видеть Уилла, но пока еще не привык. Я видел его на английском несколько раз – его было сложно не заметить, учитывая, что у него всегда был самоуверенный комментарий на каждые несколько предложений, которые говорил учитель, – а также на переменах и в кафетерии. И хотя я ненавидел его, а он был совсем не похож на парня, на которого я запал, при виде Уилла у меня все равно болезненно сжималось сердце.
Сейчас он шел прямо по направлению ко мне, а его компания баскетболистов окружала своего капитана, Мэтта, как апостолы в черно-белом море. Бога ради, на улице – двадцать пять градусов. Они постоянно носили эти чертовы куртки, словно, если на секунду их снимут, остальные могут забыть их место в социальной иерархии.
Которое, чтобы прояснить, было «Над Всеми Остальными».
– То есть не поможешь? – спросила Джульетт.
Я с трудом вернулся к разговору. Ах да. Кларнет.
– Разумеется, помогу. Легко. Прекрасная… идея. Отличная. Круто.
Нив посмотрела на меня тем задумчивым взглядом, который, как я помню, появился у нее еще на вечеринке, когда я переборщил с комплиментами. Иногда присутствие Нив изматывало.
– Ладно, ребята, мне надо бежать, если я хочу успеть на тренировку. Пока! – вдруг затараторила Нив.
Она уже в седьмой раз за последние несколько дней шла в спортзал сразу после школы. Кто ж знал, когда она находила время на домашнюю работу?
Джульетт кивнула в направлении баскетболистов, которые еще не скрылись за углом.
– Проблемы с Уиллом? Ты говорил с ним после вечеринки?
Я натянул свое лучшее выражение лица под названием: «Уилл, а кто такой Уилл?» Что, наверное, было таким же убедительным, как и физиономия Джульетт: «Я посредственно играю на кларнете».
– Нет, но все в порядке. Что случается летом, остается там же, верно? Не то чтобы мы враги. Просто мы…
Просто что?
Джульетт кивнула, словно в моих словах был смысл.
– Понимаю. А мы иногда сидим с баскетболистами за одним столом во время обеда. В основном из-за того, что Лара и Мэтт близко общаются. Вчера, например, так и было. Забыла тебе рассказать.
Мой желудок скрутился, перевернулся и сделал тройное сальто. То есть если бы я не пошел на встречу с Иззи и остальными, то сидел бы рядом с Уиллом? Я не знал точно, ужасала ли меня данная мысль или я обменял бы на воплощение мечты в реальность свою гитару.
– Ясно, – пробормотал я. – Классно. Превосходно.
– Ладно. И спасибо, что согласился мне помочь. До завтра. Хорошей репетиции.
Она направилась дальше по коридору. А теперь я хотя бы был готов. Вероятно, в ближайшем будущем я застряну в непосредственной близости от Уилла. Парня, который провел каждый день лета со мной. У которого сейчас, похоже, развилась острая аллергическая реакция на меня. Все в порядке. В абсолютном порядке. В моем обширном и детализированном социальном наборе инструментов точно имелось что-то, чтобы справиться с проблемой, не ставя никого в неловкое положение.
Серьезно, все, что мне сейчас оставалось, – это перестать чувствовать к нему симпатию. Очевидно, ничего не сложится, поэтому надо как можно быстрее перерезать пуповину. Шаг первый: удалить его номер из телефона.
Готово. Я испытал агонию, но только на девяносто пять процентов.
С каждым днем оставлять его в прошлом становилось все легче. Если повезет, то скоро все это превратится в шрам, а не будет открытой раной.
Я прошагал остаток пути до музыкального класса с самодовольной ухмылкой. Вот идет Олли Ди Фиори. Мастер по своим чувствам, эксперт по отстраненности, который всего лишь полностью раздавлен.