– Я на тебя жалобу подам! – не очень убедительно грозит она.
На секунду замолкает, продолжая вытирать капающую из левой ноздри кровь куском бумажного полотенца, который валялся на столе.
– Черт, ты же натуральный псих…
– Если верить слухам, то да. А потому лучше бы тебе ответить на мой вопрос. Иначе кто знает, что я способен с тобой сотворить…
– Я тебя не боюсь! – заверяет она. – Он куда опаснее тебя!
– Вряд ли. Но если так и есть, у тебя не будет случая это проверить.
Она снова поднимает на него глаза, пытаясь найти объяснение этой загадочной фразе.
– Или ты мне скажешь то, что я хочу знать, и я законопачу этого подонка так, что ты не увидишь его долгие годы, или ты и дальше будешь тратить мое время, и я просто от тебя избавлюсь.
Она начинает смеяться. У нее сдают нервы.
– Ты что, вытащишь ствол и прикончишь меня, вот так запросто? – бросает она. – Кончай бредить, ищейка!
– Нет, я, разумеется, не стану использовать свое служебное оружие. Кухонный нож вполне подойдет, уверяю тебя. Никто не знает, что я здесь, никому и в голову не придет меня заподозрить. В любом случае всем на тебя плевать. Можешь хоть сейчас сдохнуть, никто и не почешется.
Зрачки молодой женщины расширяются. Она замечает, что с самого прихода он так ни разу и не снял кожаные перчатки. Ни отпечатков, ни следов.
У нее пересыхает во рту, сердце идет вразнос. Он по-прежнему спокойно смотрит на нее.
– И тебя ведь есть кухонный нож, правда?
– …
– Отлично. Ну, что ты решила?
– Ты блефуешь!
– Никогда. Терпеть не могу играть, всегда проигрываю.
Он встает, открывает один из ящиков. Она следит за ним, слишком ошарашенная, чтобы реагировать.
– Дерьмовый прикуп, – ухмыляется он, помахивая спичечным коробком. – Хотя… Уходя, я могу подпалить эту гнилую хибару. Это замедлит опознание твоего трупа.
Он запихивает коробок в карман джинсов, открывает второй ящик.
– Бинго!
Она видит, как поблескивает лезвие, и наконец приходит в себя. Кидается к выходу, он перехватывает ее почти у входной двери.
Она вопит, он рукой зажимает ей рот.
Она отбивается, он приставляет нож к ее горлу.
– Ну, что ты решила? – шепчет он ей на ухо. – Напоминаю, в набор предлагаемых вариантов бегство не входит. Или ты говоришь, или сдохнешь.
Она продолжает вопить под кляпом.
– Кончай так дергаться, а то я ведь могу случайно тебя придушить, даже не узнав, готова ли ты сотрудничать! Глупо получится, правда?.. Обычно я стараюсь избегать накладок. Ненавижу возиться с бумагами.
Он чуть надавливает на рукоять ножа, она перестает размахивать руками. Он убирает руку, она больше не кричит.
Он знает, что взял верх. Страх лучший союзник, пусть даже лично он с ним не знаком.
– Я не знаю, где он! – стонет она.
Последнее трепыхание перед глубоким погружением в чудесные воды признания.
– Жаль. В таком случае мне от тебя никакой пользы. Бай-бай…
– Нет, стой! Я скажу… Стой же, черт!
Она плачет, он вздыхает. Первый признак нетерпения с тех пор, как он вошел.
– Слушаю тебя.
– Он в…
Она переводит дыхание, чувствует, как лезвие чуть сильнее надавливает на горло.
– Где?
– У него квартира в Девяносто четвертом[2]. В Кретее, улица де ля Фратерните… Дом двадцать девять.
– Один живет?
– Да… Да!
Он грубо отталкивает ее. Она натыкается на стул, растягивается на ковре.
– Если ты соврала, я вернусь. Если скажешь хоть слово кому бы то ни было о нашей милой беседе, я тоже вернусь. Понятно?
– Да… Я сказала все, что знаю!
– Отлично. Благодарю за сотрудничество с правоохранительными органами, мадемуазель.
Прежде чем покинуть дом, он бросает кухонный нож в ее сторону. Оружие приземляется на диван в нескольких сантиметрах от ее лица; она съеживается на полу.
– Надо больше тренироваться! – констатирует коп с улыбкой. – Знаешь, я ведь не шутил… тебе действительно пора завязывать с коксом! Всего доброго, дорогуша.
Глава 5
Они сидели за столиком на крытой террасе их любимого кафе, расположенного на полдороге между башней, где работает Хлоя, и фабрикой Кароль. Другими словами, больницей.
Им нравилось тут встречаться, когда на обед не хватало времени. Иногда всего на четверть часика.
Газовый нагреватель гарантировал тропическую температуру на двух квадратных метрах льдины. Чай, кофе со сливками. И на губах Хлои улыбка, которую никак не согнать. Улыбка триумфа. Кароль посмотрела на нее со смесью нежности и зависти.
– Ты паришь, да?
– На седьмом небе, дорогая!