- Давайте я дам денег на наставников, в конце концов! - прокричал Олег. - У нее отставание-то по четырем-пяти предметам!
- Да как ты не врубаешься! - девочка вскочила. - Были наставники! Даже нейро-корректоры и ИИ-репетиторы! Папаня извернулся! Надо же им с мамкой сделать вид, что о доченьке заботятся! Тебе хорошо трындеть! У тебя генный код чистый! С тебя что с гуся вода! Ни черта не напрягаешься, все само! А я - не мо-гу! Понимаешь, нет?! - Нина чуть не плакала. - Не могу я! Не осилю! - Она отшвырнула стул и сделала быстрый шаг к детской.
Из-за стола выскочил и встал перед ней Дима.
- Не ссорьтесь. Пожалуйста.
Мальчик смотрел прямо на сестру. Та поморщилась, словно вместе с яблоком откусила червяка. Обошла брата.
- Давай я пойду вместо тебя?
Девочка замерла, медленно повернулась. Закашлялся отец - он пил чай и поперхнулся. Мать схватилась рукой за грудь.
- Ах, что ты говоришь, Димочка!?
- Совсем рехнулся? - Валера вторил матери.
Олег задумчиво крутил в руках ложку.
- Сдурел совсем?! - прокашлялся, наконец, отец. - Ты не понимаешь, что плетешь!
- Да пошел ты, - начала Нина.
Дима смотрел на нее большими глазами. Спокойный, собранный. Девочка махнула рукой, всхлипнула и скрылась за ширмой. За ней ушел младший.
- Кхм. Черт-те что у вас тут творится, я смотрю. - Олег шумно выдохнул, встал. - Ладно, погребу-ка я в общагу. Бабулю-то завтра провожаем?
Отец молча кивнул. Он и Татьяна смотрели вслед ушедшим за ширму детям.
- Во сколько собираемся, эй!
- Приезжай к шести. - Татьяна тяжело встала из-за стола. - Сережа, помоги со стола убрать. Что-то мне нехорошо. Устала я.
На ночь супруги молча приняли "седаплюс". Осталась всего одна таблетка.
***
На следующий день вся семья была дома. Проводы на пенсию - это и отгул на работе, и возможность не ходить в школу. Все готовились к приезду бабушки. Дети драили квартирку. Сергей ходил по магазинам. Татьяна готовила. К шести приехал Олег. И почти сразу за ним - немолодая, но бойкая и веселая старушка - Ольга Львовна, мать Сергея. Когда она вошла, мужчина дернулся, подбежал, обнял худое, до сих пор крепкое тело.
- Здравствуй, сыночек, золотой мой. - Ольга ласково поцеловала сына в щеку. Сухие и лихорадочно-горячие губы обожгли. Сергей сжался, с трудом ответил - чмокнул маму в лоб. Взял за руку и повел к столу. И весь вечер так и просидел рядом с ней, не отпуская.
- Да дай ты мне поесть, Сережка, - неестественно улыбаясь, прошелестела Ольга. - Когда еще придется...
- Бабуля! Хочешь салатик? - громко спросил Валера.
Ольга кивнула.
- Компот? - Олег протянул ей кувшин.
Нина и Дима сидели молча. Каждый в своём дальнем углу.
Татьяна с тревогой посматривала на мужа. Сергей ни на кого и ни на что не обращал внимания. Когда ужин подходил к концу, он вскочил, бросил:
- Извините, надо позвонить. Скоро приду.
Ольга Львовна приподняла брови.
- Куда это он? Нашел время! - Она сжала губы.
- Папа за сестру звонить пошел. Не сердись на него, бабушка, - из угла раздался тихий голос Димы.
Нина фыркнула.
- Да молчи ты!
Встала, не доев, ушла в детскую.
Ей смотрели вслед.
- У нее тесты скоро? - спросила Ольга
Мать кивнула.
- Пойду потолкую с ней. Нам есть что обсудить.
- Э-э-э, Ольга Львовна, не самая хорошая идея...
- Помолчи, дочка. Хуже не будет, поверь бабке.
Она встала и скрылась за ширмой.
***
Нина скрючилась в углу. Последнее время она часто забиралась туда и подолгу просиживала, то вспоминая раннее детство, то рассматривая руки, то изучая рисунки на обоях. Пару месяцев назад она еще мечтала, но чем ближе подходило время теста, тем меньше ей хотелось мечтать. Хотелось забыться.
Бабушка подошла и, не раздумывая, уселась на пол рядом с внучкой. Та не повернулась.
- Выход на пенсию. Об этом не думаешь в двадцать, тридцать лет. Но чем ближе подходит время, тем чаще заползают мысли - а как оно, а почему? Гонишь их, гонишь, лет десять еще получается. Потом начинаешь отбиваться. Потом приходит страх. И с ним ты учишься находить язык. Жить-то хочется! Потом приходит смирение и ожидание. Словно тебя привели к стоматологу. И у тебя еще десять минут, потом восемь, потом пять, потом три. И вот тебя зовут, и надо вставать и идти. А ноги не идут. И медсестра начинает уговаривать, а мама злится - задержишь доктора, заставят дополнительно платить. И ты входишь в эту белую комнату ужаса. И там добрый с виду, улыбающийся врач. Ни лица, ни глаз не видно. Очки и маска. А за ними кто? Человек? Монстр? Еще кто-то? И он увещевает - больно не будет. Хотя и сам, и сестра, и мать, и я знаем, что больно будет. И такой страх наваливается!