Я должна была встать и проверить маму. Но тут было лучше. Тут было идеально.
Райдер провёл пальцами по моей руке, возвращаясь затем в исходное положение.
Мурашки закололи кожу. Тепло от его будто вылепленного живота грело мою ладонь. Я подавила яростное желание запустить руку под его футболку. Пальцы подрагивали от соблазна проследить контуры его кубиков. Я опустила руку и запустила её под его футболку, скользя ногтями по прессу.
Живот Райдера напрягся, когда он втянул воздух. Он задержал дыхание, пока моя рука поднималась выше, затем неторопливо выдохнул, в то время как я проделывала обратный путь.
— Бринли?
— Да? — я подняла глаза.
Он заглянул мне в глаза.
— У нас всё хорошо? Мне кажется, это слишком просто. Будто я грандиозно облажался и теперь должно последовать что-то вроде возмездия. Ты же не могла так просто обо всём забыть. Я сделал тебе больно. И если мы это проигнорируем, всё вернётся и будет преследовать меня. Мы будто наклеили на проблему пластырь, но я не хочу временного решения. Я хочу... постоянного. Нерушимого.
— Я ни о чём не забыла, не смогла бы, даже если бы захотела. Пусть ты и не рассказал мне всего, что знал, твой умысел не был злым. Ты поступил так, как считал лучшим. Я это поняла. Если честно, я не считаю, что должна простить тебя, потому что тебе не за что просить прощения. Тут не может быть временного решения, потому что на самом деле ничего не было разрушено.
Он накрыл мою щеку.
— Я никогда не пойму, чем заслужил тебя, — он опустил свой рот к моему, и в тот момент, когда наши губы соприкоснулись, зазвонил мой телефон.
Тяжело вздохнув, приподнялась на локте и потянулась поверх его плеча за телефоном, лежащем на прикроватной тумбочке.
— Привет, бабуль, — я опустилась, устраиваясь на его груди.
— Бринли. Не думала, что ты ответишь. Я собиралась оставить тебе голосовое сообщение. Мой рейс перенесли на несколько часов. Почему ты встала так рано в свои каникулы? Или ты ещё не ложилась? — поддразнила она. Все, кто хорошо меня знал, прекрасно понимали, что я не протянула бы без сна целую ночь. Слишком уж я любила это занятие.
Мне не хотелось заставлять бабушку нервничать, поэтому, начиная с новостей о том, что с мамой всё хорошо, я рассказала ей обо всём случившемся накануне. К тому времени как я повесила трубку, Райдер уже оделся и теперь сидел на кровати, ожидая, когда я закончу.
— Она будет дома чуть позже, — сообщила ему. — Давай я оденусь, проверю маму, а потом мы уедем. Хочешь вернуться обратно на пляж?
Райдер всматривался в меня с едва заметной улыбкой, растянувшейся на лице.
— На пляже было бы весело и всё такое, но... ты живёшь наверху. А я внизу. Думаю, это один из тех случаев, когда нам нужно объединить противоположности.
— Ох.
— Я в курсе, что твоё общежитие закрыто на лето, но моё — нет, к тому же Ноя не будет в городе до субботы. Итак, ты останешься со мной на неделю?
Его предложение было захватывающим, но и немного вселяющим панику.
— Неделю?
Он кивнул, улыбаясь.
— Только ты и я.
Идеальный баланс. Я качнула головой, усмехаясь в ответ.
— Хорошо.
После, одевшись, я постучалась в дверь маминой спальни.
— Входи, — отозвалась она.
Она сидела в постели, пялясь в окно. Оболочка женщины, которую я помню из детских воспоминаний. Её светлые волосы свисали вокруг плеч тусклыми прядями. Веснушки усыпали её нос, придавая ей юности, которую упорно оспаривала безжизненность голубых глаз.
Она повернулась лицом ко мне, когда я вошла.
— Как твоя нога? — спросила я.
— Заживает, по всей видимости, но ещё болит, — она разгладила одеяло вокруг талии, возвращая взгляд к окну.
— Прости.
В её смехе не было юмора.
— За что?
Я тяжело вздохнула.
— Честно говоря, не знаю. У меня такое чувство, будто я должна извиниться за что-то, но, когда дело доходит до этого, становится ясно, что в этом вся ты. И пора тебе это признать. Я понимаю, что ты зла на меня за слова, сказанные мной прошлой ночью, но я была честна. Я ничего такого не просила. Не желала этого для тебя. И даже не просила родиться, но я здесь. Твоя дочь. Человек, которому ты дала жизнь. Но не та, которую ты пыталась слепить, потому что, если бы я стала ей... ну, я бы не была собой. Ты была моей подругой. Ты была моим врагом. Но сейчас самое время для тебя стать моей матерью. Если ты не захочешь, я пойму и больше не буду ждать.
Мама, наконец, обратила ко мне своё лицо. Её глаза были остекленевшими и красными.
И пусть мне и не нравилось видеть её боль, это не помешало мне сказать правду.
— Я люблю тебя. И всегда буду любить, но с меня хватит мучений. Я буквально подхватила тебя, когда ты упала, но где была ты? Где ты была, когда мне делали больно? Когда человек, которого ты впустила в наш дом, переступил границы доверия? Когда он загнал меня в угол, произнося то, что пятнадцатилетняя девочка вообще не должна слышать. Когда он попытался коснуться меня, — я покачала головой, а горло будто стиснули в кулак. — Ты никогда не заступалась за меня. Вместо этого ты обзывала меня шлюхой и винила за каждую ошибку в своей жизни. Возможно, тебе пора оглянуться по сторонам, потому что твоя жизнь на самом деле может стать одной большой ошибкой, а не думать, что это всё я. Я не ошибка. Я человек. Я — твоя дочь. И, когда ты будешь чистой и трезвой, я буду здесь, рядом с тобой. Но если ты решишь продолжать жить так же, как жила раньше, то считай, что я вне игры. Я отказываюсь рушить свою жизнь, обрекая себя быть не более, чем твоей ошибкой, — я отвернулась к двери, оглядываясь напоследок. — Даже не сомневайся, что я люблю тебя. Потому что я люблю, мам. Правда, люблю. Но сейчас мне больше нужно любить себя.