— Рогатый, я знаю, что ты в кустах, выходи.
Его поймали почти сразу, но, раз уж начал играть в слежку, надо делать это до конца и притворяться, что тебя нет в этих кустах! Аратаки так и делал до того момента, пока промеж листвы не вылетала шустрая стрела, вонзившаяся в траву почти наполовину (это с какой же силой надо было запустить), óни взвизгнул от неожиданности и поднялся на ноги, поднимая руки вверх.
— Чёрт тебя побрал, а если бы ты в меня попала?! Я бы умер, понимаешь?!
— Жалко, что всё-таки не попала, в следующий раз буду тренироваться поражать цель через кусты.
— О, Архонты, — Итто прокашлялся и торжественно, насколько мог позволить его дрожащий после испуга голос, произнёс: — Вызываю тебя на честную дуэль, Кудзё Трусиха! Здесь-то всё и решится, пусть орудия рассудят нас!
— Ты — вечная головная боль. Я не собираюсь с тобой драться, у меня нет на это времени.
— Ага! Понятно, ты просто боишься сразиться со мной один на один, Кудзё Трусиха, без своих-то подчинённых что ты можешь? А? А? — злорадствовал Аратаки, как только мог, следуя за уходящим генералом. — Если ты от жучка какого-то визжишь, то я уж боюсь представить, что с тобой будет, если ты увидишь мой истинный гнев и силу. Убежишь к мамочке, пха-ха-ха!..
— Послушай сюда, ты, ходячая мигрень, — Сара грубо схватила óни за рога и властно притянула к себе, чтобы смотреть в глаза соперника прямо перед собой. Изумлению оппонента не было предела, но он не успел ничего возразить, да и крепкая хватка на рогах по-своему обезоруживала. — Если ты не угомонишься, я раздавлю тебя, как того отвратительного жука и размажу твои внутренности по земле, чтобы все увидели, какая ты жалкая бесформенная лужица.
Аратаки поджал губы, чтобы не заплакать, вспомнив ту безжалостную сцену убийства Бодрячка, и тэнгу отпустила его. Генерал ступила дальше, поднимаясь на холм, а назойливая собачонка увязалась следом, но впредь молчала — это давало Кудзё крохотную надежду, что он всё-таки отвяжется.
Все мысли из головы вытурила злость, как же Сара устала выносить этого юнца, казалось, доблестного воина, которому следовало продолжать своё дело по защите Инадзумы, да и не просто же так ему Глаз Бога дали. В нём определённо было что-то хорошее, даже то, что могло понравиться девушке, но она настойчиво не замечала, для чего? У неё не было времени оправдывать в своих глазах оболтуса и преступника, который на деле, хоть и оставался оболтусом, ничего противозаконного не делал.
— Это ты там сзади жужжишь? — раздражённо развернулась Кудзё.
— Я вообще молчал, если ты глухая.
— Тогда что это за… Осторожно! — одно точное попадание, и назойливое летающее насекомое, подобравшееся к лицу Итто, уничтожено.
— Эй, генерал! — недовольно завопил óни не в первый раз встречавшийся со стрелой соперницы. — Когда-нибудь моё прекрасно лицо пострадает из-за тебя, и тогда я больше не буду с тобой добреньким!
— Это цицин, берегись! Целая орава!
Кудзё начала беспорядочно расстреливать их: гидро, электро, крио, каких только не было, вопрос только, откуда они взялись здесь, на пути в деревню. Сара начала догадываться, о чём с ней хотел поговорить глава Конды, сильно озадаченный сгрызённым урожаем. Однако цицин девушка никак не ожидала увидеть, голова всё горячилась, а стрелы переставали попадать во врагов даже на расстоянии двух метров. Аратаки мельком взглянул на тэнгу, она это скрывала, но искренний óни, видящий других насквозь, прекрасно всё понял: Сара боялась этих злобных летучих вредителей! И оникабуто она убила отнюдь не из-за злости или неожиданности, а от того, что панически не могла выносить их вида и прикосновения лапок на своём лице.
— Посторонись, óни идёт! — Аратаки воспользовался взрывом стихии, чтобы двумя ударами избавиться от надоедливых букашек, летающих тут и там.
Кудзё внутренне выдохнула, когда увидела, что отвратительные существа сгинули и опали на землю. Девушка сама не знала, как давно появился этот страх, но каждый раз, видя их маленькие острые лапки, шерстку или гладкие склизкие тельца, глаза или несколько пар прозрачных глаз, тэнгу готова была визжать, параллельно убегая прочь, что никогда и на за что на публике не вытворяла, но в тот раз Бодрячок застал её врасплох. В глубине души Сара даже сожалела, однако ничего не могла поделать со своим паническим страхом, который вновь выставил её перед заносчивым óни трусихой. Девушка убрала лук и молча сошла с основной тропы, усаживаясь под кроной извилистого дерева. Тень скрыла горячую макушку тэнгу, и она достала из инвентаря мягкую тканевую флягу, в путешествии такие были удобнее и не нагружали, как металлические. Испив воды, Кудзё выдохнула, облокотившись об ствол дерева.
— Почему ты не сказала, что боишься насекомых?
— Почему ты не сказал мне тогда, что у меня на макушке был твой гадкий оникабуто?
— Бодрячок не гадкий, поняла?! Зато теперь я знаю твою слабую сторону, Кудзё Трусиха! Я оденусь в костюм жука, и ты в страхе не сможешь меня даже ударить, ха-ха-ха! Тебя сразит Итто «Жучиный гладиатор» Аратаки!
— Помолчи, пожалуйста, у меня очень сильно болит голова, — Кудзё хлебнула ещё воды, но какая-то часть пролилась на подбородок и каплями стекла на одежду.
Вид у девушки был неважный, ей было трудно держать флягу и даже просто глотать, ком в горле и пульсация в висках вынуждали закрыть глаза и начать дышать ровнее, почти не поднимая груди. Итто слегка испугался, он тихо подбежал к девушке и присел рядом с ней на корточках. Наблюдая за девичьим лицом, óни невольно отметил, что его соперница была симпатичной, когда не хмурила брови и молчала. Однако видеть генерала такой —
непривычно, Аратаки подумал, что она после пережитого стресса вот-вот перестанет дышать.
— Эм, тэнгу, скажи, я достаточно тихо говорю? У тебя не болит голова? — Итто действительно постарался, всегда его голос звучал оглушительно, как гром или раскол камня, а теперь — как водная гладь, слегка похожая на мягкую манеру Камисато Аято.