– Нет. Лет сто назад это сказал один великий поэт… Я так понимаю, что – об окружавших его женщинах. А теперь это – любимая фраза Джакуса.- Лидочка прыснула:
– Вот уж кого точно погубили… Пойдём?- Протянув мне руку, вдруг спросил она.
– Пойдём…- Я сделал попытку встать – и она даже удалась. Несколько шагов на совершенно одеревенелых, затёкших ногах дались с трудом, но Лидочка неумолимо тянула меня вперёд, вдоль набережной, в глубину сквера. Наконец мы остались одни. Совсем одни. Людские голоса уже не доносились сюда, и лишь отдалённый шум большого города, на фоне которого иногда взвывали сигналы авто да двигатели рокаров, был ещё немного слышен. А в целом – зачарованная тишина сказочного зимнего леса, в котором о цивилизации напоминали лишь редкие фонари… Мда…
…Лидочка вдруг остановилась, и, обернувшись ко мне, спросила:
– Ты любишь меня?- Проклятье! Ну почему об этом всегда спрашивают все женщины? А мужчины, не задумываясь, лгут им в ответ, чтобы не усложнять ситуацию? А те, услышав эту ложь, задумываются, почему он солгал и солгал ли он на самом деле и можно ли ему верить и так далее… Не задумываются только о том, что вопрос не имеет смысла, ибо изначально не определено, что такое любовь… И каждый понимает под этим что-то своё, собственное, и даже его представления об этом постоянны только в том, что постоянно меняются… Бред… Которым уже много веков страдает всё человечество…
– Давай не будем задавать друг другу глупых вопросов…- Поморщился я.
– А… почему он глупый?- Озадаченно спросила Лидочка, пытаясь понять, следует ли ей уже обижаться или пока ещё можно продолжать разговор.
– Потому, что никто из смертных не знает, что такое любовь…- Вздохнул я.
– Ты знаешь…- Лидочка настолько озадачилась моим ответом, что даже решила не обижаться.- А ведь действительно… Хотя всем кажется, что они это знают…- она усмехнулась,- а попроси дать определение – и все дадут разное…- Тут пришёл черёд усмехнуться мне:
– Вот и я об этом…- И мы – быть может, впервые – посмотрели друг на друга не как мужчина и женщина, а просто как два человека, каждый из которых неожиданно увидел в другом интересного собеседника.
– А… как ты думаешь, как ты ко мне относишься?- Тщательно подбирая слова, вдруг спросила она.
– Я…- я на минуту задумался, не зная толком, что можно сказать.- Я просто… боюсь тебя потерять…- Вдруг вырвалось как-то само собой, неосознанно, будто из глубины сознания, но… Видимо, это было правдой.
– Спасибо…- Лидочка, как могла, нежно прижалась ко мне, едва касаясь всем телом. И мне вдруг стало почему-то так тепло в эту, едва начинавшуюся, морозную ункарскую ночь…
– Ты знаешь,- вдруг несмело заговорила Лидочка, я ведь тоже… с некоторых пор… боюсь… тебя потерять…- она коснулась меня виском и… вела себя… как-то… как кошка, трущаяся лбом о хозяина.- Сначала… То есть – совсем сначала… Я была другая… Совсем другая… Я была какой-то взбалмошной девчонкой, помешанной, к тому же, на Великих Идеях… На том, что "Человек – это звучит гордо!"… Я не жалею об этом и не отрекаюсь от этого, нет; но… Однажды я задумалась: а в этом ли смысл жизни? И поняла, что совсем в этом не уверена… Я уже не была тогда вздорной девчонкой с манией величия. Я подросла и стала…- она скромно потупилась,- ну, скажем… не совсем безобразной девушкой… На которую… представители противоположного пола… разных возрастов… уже обращали внимание…- Я охотно погладил её по голове – нежно, едва касаясь волос, слегка присыпанных снежинками. Снежинки таяли на руках, и я непроизвольно накинул ей на голову капюшон шубки, который она решительно сбросила:
– Пускай, не надо… Я бы сейчас совсем разделась… С удовольствием… Понимаешь?- Я кивнул. Хотя и не понимал толком, к чему это.
– Вряд ли ты понимаешь…- Вздохнула она.- Я сама не понимаю, зачем это…- Она нервно пожала плечами.- Может, я просто хочу, чтобы ты любовался мной? А я бы – танцевала… голой… в метель…
– Замёрзнешь…- Улыбнулся я.
– Нет-нет,- она замотала головой.- Я специально тренировалась, обливалась холодной водой… Валялась в снегу… Даже насморк схватила… сначала… С непривычки просто… Я не замёрзну…- Она как-то затравленно поглядела на меня:
– Я дурочка, да?- Я только ласково улыбнулся в ответ, взяв её голову в ладошки.
– Дурочка, дурочка…- сокрушённо вздохнула она.
– Перестань…- Я с тревогой заглянул в её пытавшиеся ускользнуть глаза,- мне действительно нравится… Но я действительно боюсь, что тебе будет холодно… Хотя и хотел бы на это полюбоваться…
– Правда?- Лидочка недоверчиво посмотрела на меня.
– Правда, правда…- Успокаивающе прошептал я, любуясь ей… почему-то…
– Так… Я разденусь?- Лидочка быстро расстегнула пуговки и, нерешительно оглянувшись, сбросила шубку. Под шубкой оказалось коротенькое коктейльное платьице, настолько плотно облегающее её стройную фигурку, что я невольно оглянулся: не видит ли кто?- Я… нравлюсь тебе? Такой…- нерешительно спросила она.
– Очень…- Оторопело прошептал я.- Только оденься, ради Бога…
– Почему?- Тревожным шёпотом спрашивала Лидочка.
– Да потому, что здесь холодно…- Озабоченно шептал я, пытаясь отряхнуть от снега и набросить на неё шубку.
– Мне не будет холодно… Я закалённая…- Пыталась неуверенно шептать она дрожащими губами.- Я зимой снегом растиралась…
– Во-первых, у нас зимой бывает два-три градуса ниже нуля, редко – пять. Здесь – от пяти до десяти считается нормой. Сегодня – десять. А бывает и тридцать.
– Но ведь широта…- Пыталась больше оправдываться, чем спорить, уже начавшая замерзать Лидочка.
– Есть такое понятие, как континентальный климат.- Возразил я.- И здесь, в трёх тысячах миль от океана, зима…- я усмехнулся,- малость посуровее, чем у нас на побережье…- Лидочка кивнула – видимо, какие-то воспоминания из школьного курса географии шевельнулись в её прелестной головке. Но шубку она застёгивать всё же не стала – просто запахнулась поплотнее, и всё.
– Я тебе действительно нравлюсь? Такой?…- Нерешительно взглянув исподлобья, спросила она.
– Да.- Почему-то уверенно сказал я.
– Хочешь ещё посмотреть?
– Хочу. Но не буду. Пока не потеплеет.- Как можно твёрже сказал я. Лидочка улыбнулась.
– Ты лучше…- Я лихорадочно пытался сообразить, что же должно быть лучше, и, наконец, сказал:
– Ты лучше расскажи мне о себе. Просто расскажи, и всё.
– Что тебе рассказать?- Осторожно спросила Лидочка.
– Что-нибудь такое, чего я ещё не знаю.- Улыбнулся я. Продолжай меня озадачивать. Только не так, чтобы привлекать внимание прохожих…- Лидочка улыбнулась:
– А их здесь нет. Они сейчас бегают по магазинам, покупая подарки. А здесь живём только мы с тобой – ты и я. И можем вытворять, что хотим.
– Ну, не совсем…- Усмехнулся я.- Есть вещи, которые лучше делать без свидетелей…
– Ты уверен?- Вдруг, резко подняв глаза, в которых играли чёртики, спросила она.
– Ну…- Я замялся.- Не знаю… Не пробовал.- Я думал, что выкрутился.
– Вот как попробуешь – так и будешь говорить…- Загадочно пропела она.
– А…- неясная тревога, аки червь сомнения, заставила меня спросить:
– А ты пробовала?- "Интересно, где и с кем…". – пронеслось в голове.
– Пока нет,- с загадочной ухмылкой произнесла она.- Но теперь у меня, кажется, могут быть шансы…- Ну, что я мог ответить этой шельме? Я молчал. Долго. Она – тоже. Потом она вдруг заговорила. Ни с того, ни с сего:
– Ты знаешь… Я была такая… своеобразная девчонка. С одной стороны – жуткое желание, с которым почти невозможно совладать; с другой – совершенно жёсткое, классическое воспитание, вследствие которого случайные партнёры для меня просто не существовали. С одной стороны – может, это воспитание меня и спасло; с другой – не хочется вспоминать, чего мне стоили эти годы…- Она передёрнула плечами,- с шестнадцати лет и до сих пор…- Я молчал, боясь прервать её откровения.- Слава Богу, что он не обидел меня родителями – они, как мне кажется, видели и понимали, что со мной происходит… Хоть и не до конца, конечно… Но я безмерно благодарна им за попытки понять и помочь…- Она поморщилась – не решаясь, видимо, сейчас пересекать некоторый предел откровенности.- Потом пришла Любовь – так, по крайней мере, мне тогда показалось… Не придирайся к словам, Анри… Мне и сейчас так кажется…