…Лидочка сидела в кресле, закинув ногу на ногу, и держала в руке бокал, многозначительно рассматривая его на свет.
– Налить?- Решил я проверить, правильно ли я её понял.
– Нахал…- прыснула Лидочка.- И прагматик…- добавила она нараспев.
– Ну, как знаете…- Пожал плечами я.
– Нет, ну, вы только посмотрите, каков нахал…- С каким-то почти ласковым удивлением – или упоением? – пропела Лидочка, повиснув у меня на шее.- Кровать-то у тебя тут есть?- Чуть погодя, шепнула она мне в самое ухо.
– Есть, конечно…- Удивлённо кивнул я на своё лежбище.
– Нет, Анри…- Лидочка явно смутилась,- ты не совсем так меня понял…
– То есть?- Пришёл черёд удивляться и мне.
– Я хотела спросить… Есть ли у тебя… другая… отдельная кровать?- Едва слышно выговорила она. Несколько минут я оторопело смотрел на неё.
– Ты чё?- Я потряс головой, пытаясь стряхнуть недоумение.- Что с тобой?
– Не знаю…- Тихо призналось моё сокровище.- Наверное, я… просто боюсь, Анри… Ведь, по большому счёту – мы совсем друг друга не знаем… И – вот так, сразу, в день приезда… Я… Нет, я хочу тебя – очень хочу,- едва не плача, кинулась она мне на шею,- но… Я, похоже, действительно чего-то боюсь… Может, первый раз всегда так страшно, Анри? Первый раз любить, первый раз ненавидеть… первый раз рожать… или умирать?
– Короче, так…- Задумчиво прервал я её излияния.- Спать будем здесь.- Я ухмыльнулся,- если не боишься, что я тебя покусаю. Если боишься – я лягу на коврик возле двери.
– Я не тебя боюсь, Анри…- Вздохнула Лидочка.- Я боюсь, наверное… Чтоб мы не наделали глупостей, о которых впоследствии будем сожалеть…
– Давай не будем делать глупостей…- Согласился я.
– А может, их стоит сделать… Ибо – как ещё познавать мир?- Каким-то затуманенным взором глядя в меня, задумчиво произнесла Лидочка.
– Значит, сделаем…- Снова охотно согласился я.
– Замолчи, балаболка…- Улыбнулась моя подружка.- Ты хоть понимаешь меня?
– Думаю, что да.- Вздохнув, сказал я как можно более серьёзно.- А потому – давай предоставим событиям развиваться самостоятельно, не пытаясь их предугадать или предопределить… А утром узнаем, правильно мы поступили, или нет.
– Утром ещё не узнаем…- Грустно покачала головой Лидочка.- Узнаем, быть может, только к концу жизни…- Я кивнул:
– Так к чему расстраиваться по поводу того, что, возможно, произойдёт только к концу жизни? Если произойдёт…- Лидочка разулыбалась:
– Балаболка… Как есть – балаболка… Сними платье…- Вдруг тихо попросила она. Я не понял. Лидочка подняла руки вверх и повернулась ко мне спиной. Осторожно взяв за низ её платьица, я приподнял его чуть выше и невольно погладил освободившуюся поверхность бёдер. Лидочка вздрогнула, прижалась ко мне спиной.
– Ещё…- Шёпотом попросила она. Я повторил движение, но оно уже не вызвало той же трепетной реакции. Тогда я приподнял край платьица ещё чуть выше и осторожно потрогал кожу там. Лидочка задышала чаще… "Ага, голубушка…- сообразил я,- мы, значит не любим однообразия…"… И я обрадованно продолжил "по той же схеме" – то есть, понемногу приподнимая платьице всё выше и выше, осторожно изучал руками освобождавшуюся от него поверхность. Вскоре Лидочка уже извивалась всем телом, требовательно прижимаясь ко мне спиной… Платьице поднималось всё выше и выше… Пока, наконец, не освободились её прекрасные, трепещущие, молодые, жаждущие любви груди… Тогда, не в силах больше выносить эту пытку, я одним рывком освободил её из платья и отбросил его в сторону. Лидочка повернулась ко мне. Мы стояли друг против друга, казалось, целую вечность: я, не успевший ещё даже снять пиджак, и Лидочка, в такт сбивчивому дыханию которой поднимались и опускались, трепеща, её обнажённые груди… Точёные плечи покрывали изумительные, мягкие, каштановые волосы… Под колготками проглядывали миниатюрные – казалось, специально сделанные только для того, чтобы считалось, что они были – трусики… Мы стояли друг против друга и как-то часто и тяжело дышали. Наконец, не в силах далее сдерживать себя, я осторожно протянул руки к её бёдрам. Колготки легко скатывались под моими руками вниз, казалось, доводя этим Лидочку до исступления.
– Ещё… ещё…- порой слышалось едва слышно – как будто просто казалось мне – в её выдохе… Я был на седьмом небе… Я чувствовал себя снова, как мальчик, впервые увидевший обнажённую женщину и едва осмелившийся прикоснуться к ней… Невольно я поймал себя на мысли, что ничего подобного мне не доводилось испытывать ни с одной из моих мимолётных подружек… Да и с теми, что задерживались на какое-то время – тоже… Наши отношения были удобны, комфортны, приятны… Но – ничего подобного… "Боже мой… Что же будет, когда она начнёт…". – Невольно пронеслось в голове. Я судорожно сглотнул слюну.
– Что… такое?- Сквозь судорожное дыхание пробился вопрос Лидочки.
– Ннн…ичч…его…- Примерно так же ответил я.- Ппп…росто… голова кругом идёт…
– Ддда… и у меня тоже…- Сглотнув, выдохнула Лидочка. Наши головы продолжали кружиться дальше… Когда я начал приспускать трусики, целуя медленно освобождаемые от них бёдра – Лидочка прикусила палец, чтобы не взвыть – но даже и так сквозь постоянно сбивавшееся дыхание порой прорывались едва сдерживаемые ею попытки призвать весь мир в свидетели того, что с ней сейчас происходит…
– О, боже… Я с ума сошла…- Наконец выдохнула она, и, вырвавшись от меня, убежала к окну. Она встала перед шторой спиной к окну – обнажённая, прекрасная, раскрасневшаяся, легко видимая теперь со всей улицы – если только там кто-то был в этот час и смотрел наверх… Прикрыв руками лицо, а локтями – груди, она взволнованно наблюдала за мной – как бы не в силах понять, что теперь делать и как следует вести себя дальше. Постепенно руки сползали вниз, освобождая залитое краской её очаровательное личико – и задержались, едва касаясь пальчиками подбородка… У меня уже пересохло во рту так, что язык едва мог повернуться, прилипая, казалось, даже к зубам… Не в силах оторвать взгляда от Лидочки, я потянулся к графину на столе, и, нащупав его, отхлебнул прямо из горлышка – нащупывать ещё и стаканы было уже выше моих сил. Потом я протянул графин Лидочке. Она как-то не то нерешительно, не то отчаянно замотала головой – непонятно, то ли отказываясь от воды, то ли не решаясь опустить руки, открывшись… Я поднёс графин к её губам. Она начал пить – нерешительно и жадно одновременно. Похоже было, что её, как и меня, совершенно не удовлетворяет выпитое – влага стекала по казавшемуся растрескавшимся горлу, не смягчая его и совершенно не утоляя жажды. Поперхнувшись, Лидочка фыркнула и закашлялась, при этом успешно облив и шею, и плечи. Вода стекала ручейками по её телу вниз, местами зависала крупными каплями… Это было прекрасно… Я набрал в рот воды и обрызгал её – всю, с головы до ног. Успевшая откашляться Лидочка взвизгнула, и, позабыв былой – да и всякий – стыд, ринулась отбирать у меня графин. Уже через секунду я лежал на полу, совершенно обезграфиненный, а Лидочка дикой амазонкой восседала на мне, набирая полный рот воды.
– Погоди, дай хоть раздеться!- Отчаянно взмолился я.- Этот костюм стоит целую зарплату и я сильно сомневаюсь, что Скрент спишет его на командировочные расходы…- Лидочка, уже набравшая полный рот воды, кивнула головкой с раздутыми щеками в знак согласия с моими доводами; затем весьма охотно, уже совершенно не стесняясь ни своей наготы, ни всего происходящего, встала, и, натужно сопя, чтобы сохранить хранящийся во рту боезапас, уселась на край стола, наблюдая процесс раздевания и злорадно подгоняя меня покачиваниями графина всякий раз, когда ей казалось, что процесс движется слишком медленно. Наконец костюм был снят и аккуратно водворён в шкаф, рубашка и галстук полетели на стул, носки – в прихожую, а последняя деталь туалета – в сторону кровати.