– Согласен…- Кивнул я. Анас-Бар ухмыльнулся – дескать, а разве со столь очевидным можно не согласиться?
– Так вот, Анри… Я слышал, что ты действительно вжился в роль летописца?- Я молчал, скромно потупив глазки.- Так вот… Ты скоро уедешь. Очень скоро. А жаль. Но… Ты приезжай, Анри. Узнавай обо всём, что здесь происходит, побольше. И… Пиши книгу, Анри. Опиши это всё – быть может, это будет так или иначе способствовать распространению "общества здравого смысла" по всей планете. Или – возрождению этих идей – когда-то, через века… Если случится так, что у нас здесь ничего не выйдет…- Я удивлённо поднял на него глаза.- Да, Анри – мы все смертны. Мы все порочны – в большей или меньшей мере. Мы все несовершенны, не наделены в достаточной степени знаниями, умениями делать то, за что принялись. У нас может получиться – и я очень хочу, чтобы у нас получилось, Анри. Но – у нас может и не получиться. И тогда… тогда я особенно хочу, чтобы люди знали правду о нас – чтобы не перевирали нас глашатаи, как переврали Сонов, многие из которых действительно хотели счастья своему народу – да не знали толком, каково оно и как его достигнуть. Их опыт надо не бичевать – его нужно изучать, Анри. Изучать, чтобы не делать собственных глупых ошибок. Поэтому – пиши, Анри. Я не знаю, какой из тебя литератор – но я вижу, что ты человек честный. Или, по крайней мере, хочешь быть им… Именно _быть, а не _казаться – две большие разницы, знаете ли…- Я лишь скромно улыбнулся в ответ.
– А я займусь мальчиками, Анри. Моими мальчиками. Я хочу сделать из них людей – умных, честных, порядочных людей, интересующихся чем-то таким, что невольно внушает уважение к ним… Сегодняшняя школа пока этого не делает, Анри. Она, в лучшем случае, просто учит. Она не воспитывает. Но учить, не воспитывая – аморально по определению. Нельзя давать дикарю власть, скажем, над ядерным оружием – это просто аморально. Знания – это та же власть. А всякий, имеющий власть, должен быть готов к ней – хотя бы настолько, чтобы не разрушить объект, власть над которым ему дана. Нельзя подготовить специалиста или госдеятеля, не сформировав предварительно его личность – это есть преступление. Недостатки личности будут мешать ей и в жизни, и в работе. Если мы не поможем воспитаннику избавиться от них – мы можем породить монстра, который сожрёт нас самих. Поэтому нужно помогать избавляться от пороков всем, а учить – только тех, кому избавиться от пороков удалось. Уже_ удалось. То есть – учить нужно уже после того, как им это удалось. Я… Я хочу, чтобы они не были так агрессивны, как подростки, стремящиеся выделиться любой ценой… Я хочу, чтобы они научились Любви, Анри… Чтобы они пришли к объективной морали… не зависящей от собственной точки зрения и собственного предвзятого отношения к предмету. Чтоб не спешили судить о предмете, ничего о нём не зная… Чтобы не ставили доказательство собственной правоты выше истинности… Я хочу сделать из них людей_, Анри. Людей, которым не страшно доверить жизнь своих детей, своих внуков. Это – непростая задача. Но её нужно решать. Решать уже сейчас. Я хочу в корне изменить сам принцип системы образования. Она должна формировать у воспитанника не полное доверие к источнику – а способность трезвого анализа как источника, так и исходящей от него информации. То есть – он воспринимает то, что видит и слышит, как есть – но не считает это истиной в последней инстанции, ибо прекрасно понимает, что люди многое понимают и передают неправильно. Я был знаком с одной девушкой, Анри… Это была большая умница. Никой её звали. Она читала курс психологии в полицейской Академии. Можешь себе это представить? Как тем, кто уже работал в розыске, так и тем, кто бывал лишь в патрулировании – им, собравшимся вместе, предложить такой предмет, как психология восприятия? Бред, Анри. Чистейший бред. Я даже не представлял, как она сумеет добиться, чтобы её слушали – ибо как можно добиться, чтобы тебя слушала аудитория, в которой присутствуют только две разновидности курсантов: одни считают, что это – нечто заумное и никому не нужное, а другие – что они уже давно это всё постигли и всё знают… Знаешь, что она придумала, Анри?- Я честно признался, что не знаю.