— Я был с отцом...
Акила, уже не замечая хлынувших по щекам слез, бросился вон из класса.
Следом за Акилой из класса вылетел Антон с выражением отчаяния на осунувшемся, бледном лице. Крышки парт загремели, к выходу бросился Гришаев, за ним вдруг сорвался с места Вишняков, даже Шнырик, вдруг вскочив со стула, потянулся за ними. Но Елена Петровна, оказавшись у дверей на мгновение раньше, перекрыла путь твердой рукой.
— Немедленно на место! Это неслыханно! Кто вам дал право срывать совет?
— Я предлагаю Лобова переизбрать,— выскочила Клячкина, уже не спрашивая слова у Шнырика, от испуга пересевшего с председательского места за парту.— Лобов защищает Акимова, потому что он его друг.
— Я считаю, это решение давно назрело.— Кивнув Клячкиной, Елена Петровна вновь заняла учительский стул.— Лобов сорвал совет. Как ты считаешь, Шныров?
— Я не знаю.— Шнырик замолчал. Язык не поворачивался, не мог он высказаться ни за Антона, ни против него, чего ждала классная.
— Но вы же обидели, оскорбили Акимова,—волнуясь, стараясь выражаться как молено мягче, точней, заговорила Елисеева,— Антон вынужден был пойти за ним.
— Ой, горе мое, горюшко,— классная печально усмехнулась.— Не много ли вы стали понимать в свои-то тринадцать лет? Акимов просто трус, боится признаться и ревет белугой, чтобы разжалобить... Знает, что за такой проступок, между прочим, исключают из пионеров.
— Мне кажется, Акимов и Лобов ни в чем не виноваты,— заметил Гришаев. Он хотел сказать что-то еще, но Елена Петровна его прервала.
— Каждый имеет право на собственное мнение. Но поскольку мы условились, что звеньевые не голосуют, ты можешь оставить его при себе. Итак, поступило предложение Лобова переизбрать. Кто за—прошу голосовать.
Клячкина бодро вскинула руку вверх, как на уроке, когда хотела урвать пятерку за ответ с места.
— Так кто за? Шныров? — Елена Петровна подошла к Шнырику.
Презирая себя и мучаясь, Шнырик медленно оторвал руку от парты.
— Так, за переизбрание два голоса. Вишняков?
Увидев, что Вадик резко вскочил, весь красный, вспотевший, она удовлетворенно кивнула. Теперь нужен был один, всего один голос...
— Вишняков, голосуешь?
— Нет,— силой выдавив из себя глухой, слабый звук, проговорил Вадик.— Я хочу сказать, сказать...
— Ну, говори,—растерялась Елена Петровна.
— Я,— голос Вадика вдруг окреп,— должен сказать, что журнал взял я.