Выдохнула.
Последний этаж.
Двери лифта вздрогнули и начали медленно расползаться в стороны.
Я даже слегка наклонилась, готовая шагнуть наружу из лифта, когда её увидела.
Тощая брюнетка как раз закончила расстёгивать плащ, сунула в карманы концы пояса и постучала в номер Наварского.
Короткое платье. Высокие сапоги. Голые коленки.
Бегло скользнув по мне взглядом, она глубоко вздохнула и сосредоточилась на двери. Поправила на плече ремешок сумки, сглотнула, тряхнула головой, словно закончила чистить пёрышки. Задрала кверху острый клювик.
По этому клювику и короткой стрижке я её и узнала.
Странно, но она заметно нервничала. И вид имела бледный, словно шла на эшафот. Или прощаться с девственностью, — усмехнулась я.
Ну серьёзно, где она и где девственность? Ощущение, что на ней печати ставить некуда. Наварский у неё может даже не единственный. Выглядит как тощая шалава, ещё и не самая дорогая. Измученно, словно это её последний клиент за день.
Господи, на кого он повёлся? — выдохнула я.
Ладно бы нашёл девочку из хорошей семьи. Наварского всегда завораживали эдакие дворянские гнёзда — интеллигентные семьи с историей. Нравились невинные тургеневские барышни, привлекала закрытая богемная среда, очаровывали соборы и музеи. Его куда больше интересовали экскурсии, чем пляж, выставки, чем торговые центры. И привлекало то, что Игорю не могли дать родители — жизнь в городе с богатой историей, в какой-нибудь культурной столице. Поэтому он и приехал поступать в Питер.
Но эту бабу даже приличной не назовёшь. Чахлая, потрёпанная, как больной воробей.
— Привет! — радостно чирикнула она, когда дверь номера распахнулась.
— Привет! Проходи! — сказал ей мужчина.
Его я не видела, и слов было сказано слишком мало, чтобы понять по голосу насколько Наварский рад её видеть. Но в том, что рад, даже не сомневалась. И в том, что ждал — тоже. Он встречал её в гостиничном халате, а никто не надевает вафельный халат поверх костюма.
Наварский так точно — только на голое тело, после душа.
К счастью, дверь лифта начала закрываться, иначе я бы так и стояла истуканом, оглушённая увиденным и едва не сбитая с ног потоком собственных чувств и мыслей.
Я успела отвернуться, когда его шалава впорхнула внутрь. Не знаю, выглянул ли Наварский, видел ли меня, узнал ли, если видел. Я очень надеялась, что нет.
Едва двери лифта сомкнулись, я судорожно ткнула в кнопку первого этажа.
Сердце колотилось как бешеное.
Дура! Господи, какая же я дура!
На что надеясь? Что он локти кусает, переживает, страдает, мерит шагами номер, каждую минуту смотрит на телефон? Да плевать он на нас хотел: на меня, на девчонок.
У него теперь новая жизнь. Как он там сказал? С ней я живу? Мечтаю, дерзаю, лечу?
Летит он. Орёл сраный.
Зачем только припёрлась! Поговорить? Как глупо это сейчас звучало.
О чём тут говорить? Тут и так всё ясно.
И может, до того ничего у них и не было, сейчас будет.
Он же не завязывает новые отношения, пока не порвал с прежними. Цитата.
А он порвал. И наверняка чувствует свою правоту. Я его обидела. Не стала слушать, выставила за дверь с вещами. Это же такой удобный повод. Я же теперь сама во всём виновата.
Я горько усмехнулась, косо глянув на себя в зеркало лифта.
Второй подбородок невольно напомнил о возрасте. Да, я не азиатка, у меня отёчно-деформационный тип старения. Гравитационный, как говорит моя косметолог. Отёчность и мешки под глазами, брыли, носогубные складки. Да, чёрт побери, я поправилась. Всё его чёртовы булочки, что он таскал с работы. Словно специально меня откармливал.
Жаль, что я не приехала в гостиницу раньше. Вот был бы номер, если бы эта девка заявилась при мне. Представляю, как бы Наварский бледно выглядел, судорожно посматривая на дверь. А потом ещё бледнее, когда она возникла на пороге. Как стал бы заикаться, пытаясь объяснить, зачем она припёрлась.
Жаль, что я не пришла позже. В самый разгар процесса. Хотя…
Я притормозила в холле гостиницы, подумав, а не вернуться ли позже?
Посижу пока в баре, выпью бокальчик мартини. Минут пятнадцать уйдёт у Наварского на прелюдию, если он не набросится на неё прямо у двери, а качественно возбудит: где надо потрёт, где нужно полижет. Даже если набросится, не станет же он её сразу выгонять и одеваться.
Девятый час. У них вся ночь впереди — куда им торопиться.
Я зашла в лобби-бар. Ткнула в винную карту.
— Ещё один мартини… — звучало в голове.
Забыть его кретина…
С того момента самого, как встретила когда-то я…