— Нет, она не имеет отношения к банку, — бросал он в чемодан вещи прямо на вешалках.
— А где вы познакомились? — давила я.
— В подворотне. Мы познакомились просто в подворотне.
— Что, прямо на улице?
— Да, прямо на улице.
— Как давно?
— Месяца три назад. В мае. В начале мая.
Я была уверена, что он точно знает не только дату, но и время по трём разным поясам, когда это случилось.
— Я приехал смотреть квартиру.
— То есть тем, что ты её встретил, я обязана этой чёртовой квартире?
— Считай, как хочешь, — он развернулся. Поднял на меня глаза. — Я хотел обсудить это позже, но раз уж ты настаиваешь всё решить сейчас. Я буду, как и прежде, переводить тебе деньги, платить за квартиру и вообще, пока…
— Пока? — перебила я. — Пока — это сколько? Пока новая любовь всей твоей жизни не заявит права на твою собственность и не скажет: а не до хрена ли ты оставил бывшей?
— Она такого не скажет.
— Да ладно! Святая простота. Сколько ей лет?
Я ждала, что он скажет двадцать с небольшим. С экрана она выглядела именно так: на двадцать.
Почти угадала.
— Двадцать восемь, — ответил Наварский.
Я покачала головой.
— И как давно ты с ней спишь? С мая?
— Я с ней не сплю, — отвернулся он, взял с полки ещё что-то, кажется, не сильно понимая, что именно. Кинул в чемодан.
— Очень смешно. Хочешь сказать, что уходишь к женщине, которую даже не трахнул? Не знаешь, насколько она устраивает тебя в постели?
— Я ухожу не к женщине, а в гостиницу. Поверь, это было не самое простое решение: прийти к тебе с этим. Но я решил, что не хочу тебя обманывать. Я люблю тебя, Лер. Это разрывает мне сердце, я даже не представлял, что так бывает, — он взмахнул руками. — Не думал, что встречу кого-то, кто... но…
— Но я и так никуда не денусь, а она ждать не будет, уведут, — горько усмехнулась я. — Жёстко, видать, она прихватила тебя за яйца, что ты даже решил признаться.
— Я не завязываю новые отношения, пока не порвал с прежними. И ты, как никто это знаешь. С тобой я не спал, пока не расстался с бывшей.
— Дай-ка вспомнить… Это, кажется, случилось на следующий же день, как мы познакомились. И в этот же день мы переспали, — съязвила я.
— Я был моложе.
— Ну да, сейчас тебе понадобилось целых три месяца, чтобы решиться. Стареешь, Наварский.
— Сейчас всё совсем не так, намного сложнее и... — он вытащил то, что положил.
Это оказался свитер, который был ему не нужен.
— Что ты ей купил? В ювелирном?
— Ничего. Она покупала мужские часы. На подарок коллеге. Я помогал выбрать.
— Да ладно! Она вышла такая довольная. А что ты сказал, когда не хотел её отпускать?
— Спросил, может, её подвезти. Но она отказалась.
И на всё то у него были ответы. И звучали они так невинно, прям, обнять и плакать.
— А вот и они, — услышала я, как открылась дверь, и девчонки что-то громко обсуждают в коридоре. Смерила Наварского взглядом.
— Ух ты, — заглянула в гардеробную старшая. — Мы куда-то едем?
— Не мы, — хмыкнула я, невольно сжав руки. Они тряслись. Да меня и саму изрядно потряхивало.
— Папа! Ты уже дома! — кинулась к нему младшая. — Обняла. Прижалась.
— Девочки, папа хочет вам что-то сказать, — громко анонсировала я. — Ну удачи тебе, дорогой! — горько усмехнулась и вышла.
Глава 5
Подслушивать из кухни было не очень удобно, да ещё собирая с пола стекло и разлетевшиеся огурцы. Наверное, я больше никогда не прикоснусь к маринованным огурцам и никогда не буду делать этот салат, — думала я, швыряя в ведро осколки.
Сердце разрывалось: как девчонки воспримут новость.
У Ани был затянувшийся период бунта: пирсинг, яркий макияж, короткая стрижка, каждую неделю разного цвета пряди. Она, наверное, психанёт.
Вероника расплачется. Она папина дочка и привязана к отцу куда сильнее, чем старшая, которую сейчас куда больше интересуют мальчики.
Стояла подозрительная тишина. Ни слёз, ни криков. Потом шаги по коридору.
Я почувствовала себя глупо, что разоралась, скатилась до истерики, выяснения отношений, грубости, язвительности, а дети повели себя так по-взрослому.
Может, он сказал им, что я сама виновата? Может…
— Чёрт! — вскрикнула я. Стекло вонзилось в кожу.
— Ты как? — зашла в кухню Аня.
— Палец порезала, — я зажала рану.
Она подала салфетку. Потом ещё одну. Упала на стул.
— А ты как? — спросила я, бинтуя салфеткой порез.
— Плохо. У него другая?
— А он что не сказал? — поднялась я, чтобы смыть кровь.
— Он сказал, что вам надо на время расстаться. Поэтому он поживёт пока отдельно. А ещё, что это твоё решение.