— Список? — Она постаралась не выдать своих чувств. — Список чего?
— Список всех причин, по которым ты должна выйти за меня замуж.
— Нет, пожалуйста, — запротестовала она, — умоляю тебя, не надо.
— Джорджиана, я должен кое-что сказать тебе. Хотел бы иметь достаточно времени на составление более красноречивого списка. Но я боялся не найти тебя и очень беспокоился. И я не могу больше терпеть, ты должна все узнать.
— Узнать что? — Она, наконец, подняла голову и встретилась с ним взглядом. Он, как всегда, выглядел невероятно привлекательно. Ни одна черта не отличалась особенной красотой, но все вместе: широкий лоб, ровная линия волос, высокие скулы и худые щеки, прямой нос и благородный подбородок — делало его неотразимым.
— Все те причины, по которым ты мне нужна. — Он смахнул прядку волос с ее лица. — Хотя, пожалуй, лучше сказать по-другому. Все те причины, по которым я тебя хочу.
У нее перехватило дыхание, когда он достал из кармана исписанную бумагу, и на землю упала роза.
Джорджиана подняла ее.
— Это для тебя, хотя не думаю, что она мне сильно поможет. Тебя, кажется, не впечатлили остальные, оставленные мной под твоей дверью.
— Так это был ты?
— Сначала я думал, будто приношу их только затем, чтобы порадовать тебя. Но теперь я понимаю — дело было в чем-то большем. Я начал приходить все позже и позже, надеясь быть пойманным… — Он замолчал и посмотрел обратно в список.
— Итак, первое. — Он откашлялся. — Твой характер всегда нравился мне больше, чем, чей бы то ни было. Ты честная, трудолюбивая и понимаешь детей и животных. Ты храбрая, щедрая, добрая и всегда пытаешься найти что-то хорошее в каждом. — Он на секунду поднял взгляд и продолжил: — Во-вторых, ты красива. — Он поднял руку, когда Джорджиана попыталась перебить. — Нет, даже более того. Если бы я только мог описать, что чувствовал, когда увидел тебя в этом озере, когда вода капала с твоих плеч, с твоих волос и ресниц и, хм, с прочих мест тоже. Я не могу представить себе, чтобы кто-либо когда-либо мог выглядеть так же соблазнительно.
— Куинн, я благодарна тебе за доброту, но я знаю, почему ты здесь, и предпочла бы, чтобы ты остановился.
— И почему же, по-твоему, я здесь, кроме как затем, чтобы уговорить тебя выйти за меня замуж?
Она устало потерла глаза.
— Потому что Грейс уехала, а Ата показала тебе то нелепое письмо. И теперь, как тебе кажется, я жду предложения руки и сердца, а ты не хочешь меня разочаровывать. Но Грейс ошибается, я чувствую себя прекрасно. Как же иначе, ведь у меня есть Трихэллоу. И именно ты подарил мне это поместье. Я знаю. Я и не мечтала о таком. Я буду счастлива всю оставшуюся жизнь.
— Просто послушай меня, хорошо?
Когда она ничего не ответила, он сжал губы и опустил взгляд на список, который, кажется, чуть-чуть дрогнул. Затем он медленно смял лист, кинул его через комнату и сжал голову руками.
— Я же сказала тебе, это не обязательно.
Он схватил ее за руки и поднял. Теперь они стояли друг напротив друга. Он обнял её.
— Джорджиана… Я люблю тебя. Я очень тебя люблю.
— Нет, — прошептала она, — не лги мне. Пожалуйста, не лги мне.
— Я люблю тебя. И меня не волнует, первый ли Энтони в твоем сердце, видишь ли ты сны о нем по ночам. Мне достаточно будет обнимать тебя каждый день и каждую ночь, когда ты засыпаешь.
Откуда-то раздалось чириканье, но он продолжал говорить не останавливаясь:
— Я знаю, ты как минимум привязана ко мне — возможно, любишь меня — даже если и не так, как любишь его. Джорджиана, меня это не волнует. Я знаю только, что не могу жить без тебя. Я хочу просыпаться каждое утро и видеть твое лицо рядом.
Она выдохнула, поняв — боль, возникшая у нее в груди, объясняется тем, что она забыла дышать.
— И я обещаю никогда не говорить плохо про человека, которого ты столь преданно любила.
— Ты знаешь, — ответила Джорджиана, наконец, — тебе не нужно было всего этого говорить.
— Я не пони…
— Когда я увидела, как ты плывешь сюда, я попыталась убедить себя, будто смогу тебе отказать. Но в душе я знала, что не устою перед искушением. Тебе достаточно было только настоять на своем и не принять мой отказ. В красивых словах нет нужды. Мое сердце всегда принадлежало тебе. В лощине я уже открыла тебе свои чувства.
— Я всю жизнь дорожил твоей дружбой.
— Будь ты проклят, Куинн, — прошептала она. — Это была никакая не дружба.
Он побледнел. И впервые Джорджиана поняла, как он уязвим.
Она посмотрела в его обеспокоенные глаза: