Фархад. Афганец, 35 лет, место рождения неизвестно… А был ли сам факт рождения у этого? Голограмма очень чётко передаёт мельчайшие детали, и одного взгляда на это лицо и особенно глаза достаточно, чтобы понять — это портрет зла. Концентрированного, стопроцентного, абсолютного зла.
Ладно. Раз я не могу управлять своими видениями наяву, надо спать. Надо СПАТЬ. И при этом постараться увидеть не абы что, а именно вот этих трёх. Мда, задачка. И ко всему ещё не приучен я спать днём.
Апрельское солнце бьёт в окно, но мне оно вроде как не мешает. Или всё же затемнить окно? Ладно, обойдусь…
Я ложусь лицом вниз, пристроив под голову круглую подушечку. Это человеку спать удобней на спине. Ангелы же не любят, когда что-то связывает крылья. Оттого и стульев-кресел нет у них — из-за спинок. Тем более что сколиоз ангелам ни при каких условиях не грозит… Оттого же, кстати, и женщины обычно спят сверху — мужчины у ангелов сплошь джентльмены, всё для любимых… Всё для них…
…Мы летим высоко-высоко, и земля под нами кажется синим ковром с многочисленными блюдцами озёр и блескучими жилками рек. Мы будто парим над центром колоссальной, невообразимой чаши. На горизонте темнеет горная гряда, и вершины гор темнее подножия — там растут высокогорные чёрные леса, способные переносить ночные заморозки и даже снег. А гор с мёртвыми вершинами, покрытыми вечными снегами, тут нет. Тут всё буквально насквозь пропитано жизнью, в Раю. Эта планета живая.
«Догоняй, Рома!» — Ирочка вырывается вперёд, но я тоже прибавляю хода. Она скользит стремительными неуловимыми зигзагами, но и я кое-чему научился, и держусь как приклеенный.
«Ага, похоже» — одобряет Ирочка — «А ну-ка!..»
Петля, ещё петля. Обратная петля. «Кобра Пугачёва». «Фигура Кио». Целый каскад умопомрачительных по сложности воздушных пируэтов. Но я всё так же держусь в десяти-двенадцати шагах позади. Любой ас времён Отечественной войны такого ведомого носил бы на руках, поил бы коньяком и пел на ночь колыбельные…
Ирочка звонко хохочет, перекрывая шум ветра, рассекаемого нашими крыльями, и смех её разносится по всему бескрайнему небу.
«Последнее испытание, Рома. Удержишься — я станцую для тебя танец живота»
«Ангелам это несвойственно»
«Для тебя будет сделано исключение!»
Она складывает крылья, камнем проваливаясь вниз. Я следую её примеру, и упражнение даётся мне легко — я заметно тяжелее своей жены, а падать тем легче, чем ты тяжелее.
«Я выиграл!»
«Неужели?»
Ирочка внезапно распахивает крылья, тормозит ими, как парашютом, и с ходу начинает вертикальный подъём. Я проскакиваю мимо, беспорядочно хлопая крыльями, но момент упущен.
«Не всё ты ещё освоил, Рома. Ой, не всё!»
«Ладно. Твоя взяла» — я великодушен. — «Обойдусь без танца живота. Есть и другие приёмы!»
И снова она хохочет так звонко и счастливо, что я плавлюсь от счастья. Моя. Моя!
«Ну что, домой?» — спрашивает Ирочка.
И только тут я замечаю, что мы находимся над морем. Интересно, когда это мы успели так подзалететь?
«Ого! Надо выбираться. Над морем же нисходящие потоки»
«Ерунда, на такой высоте это уже незаметно. Надо просто лететь чуть быстрее!»
Я оглядываюсь кругом. Берег не так уж далеко, вот только какой-то странный этот берег — похож на гофрированное железо… И небо изменило цвет. Да что же это такое?!
Берег приближается, и теперь уже ясно видно, что всё пространство суши покрыто бесконечными рядами теплиц.
«Это планета Истинно Разумных!»
«Да, Рома. Это мир умерших заживо»
Меня пронзает дикий страх. На горизонте появляется чёрная точка, растущая на глазах. А у нас с Ирочкой ничего нет!
Чёрная точка стремительно приближается, превращаясь в «летающую тарелку», и я слышу насмешливый голос биоробота Ивана.
«Ну вот и всё, биоморф. Это оказалось просто!»
Огромные глаза Ирочки заполняют всё поле зрения.
«Так будет, Рома, если ты не сможешь. Надо смочь!»
Ослепительная вспышка, я просыпаюсь, судорожно стискивая руками подушечку, и даже крылья распустились и скребут по полу. Ну и сон…
Я сажусь по-турецки, тоскливо гляжу в окно. Закат уже почти угас, и пепельное свечение потолка уверенно спорит с бледным светом, исходящим из окна. Ай, молодца! Выспался сотрудничек, стало быть, в рабочее время и на рабочем месте. Ирочка права, права… Как я буду работать, Великий Бредящий? Вот Аина обрадуется…
И уже совершенно ни к селу ни к городу всплывает в моей чумной голове фраза из какого-то Бог весть когда виденного фильма — «Какой помощник для папы Карло!»