Я одарила его еще одним смертельным взглядом.
- Бесчувственная суч!ка?
Он покачал головой и сел.
- Твоя первая реакция на мой рассказ – кстати, ложь – явно саркастическая. Ты же меня не жалеешь. Ты не говоришь того, что сказало бы большинство людей, особенно женщин. Что дает мне два варианта: либо ты страдаешь от какого-то расстройства личности, которое не позволяет тебе понять эмоциональные сигналы, либо ты бесчувственная су!ка. Поскольку я не верю, что первое-это истина, то остается лишь второй вариант!
- Итак, получается, что у тебя не было друга, который умер, - подвела я итог, - ты просто хотел проанализировать меня?!
Он коротко ухмыльнулся мне.
- Ну, получается, что так.
- Знаешь, если бы я не была бесчувственной, как ты говоришь, суч!кой, я бы ударила тебя, - сказала я ему, тоже садясь и бросая на него суровый взгляд. - Но хоть я и горжусь тем, что действую в соответствии со своими инстинктами, я не собираюсь этого делать. Потому что в конечном итоге ты прав. Я просто стерва какая-то.
- Рад, что мы это выяснили, - сказал он, - потому что теперь у меня в голове есть сценарий, и я точно знаю, как подтолкнуть мою главную актрису к тому, чтобы разыграть то, что я визуализирую.
- Кроме того, если бы я была обычной женщиной, я бы сказала тебе, что ты козел и никогда больше, не позволила бы себе спать с тобой, - размышляла я вслух. - Но я думаю, мы уже пришли к выводу, что я не из большинства женщин. Так что я собираюсь подыграть и даже позволю залезть ко мне в голову и хорошенько покопаться в ней, хотя на самом деле, я не очень то этого хочу. - Я одарила его своей собственной версией хищной усмешки.
- Приятно слышать, - сказал он, и я вдруг обнаружила, что лежу на спине, а мои руки скованы в одной из его рук. Тело Уэйна нависает надо мной, прижимая меня к одеялу. - Тебе не придется долго ждать.
- "Самого молодого оскароносного режиссера Дмитрия Беркутова засекли вчера вечером на заброшенном морском берегу с молодой сестрой Соколовой",-насмешливо процитировала я, когда он обхватил мой подбородок свободной рукой. - Ты думаешь, мы будем хорошо смотреться на таблоидах?
- Я думаю, ты будешь счастлива узнать, что ни один папарацци не посмеет беспокоить меня моей личной жизнью, - он одарил меня медленной, злой усмешкой, от которой мои ноги превратились в желе. - У меня есть связи и деньги, чтобы откупиться от любого, кто захочет шпионить.
- А я и не знала, что ты такой скрытный, - сказала я, и позволила своей ноге скользнуть вверх вдоль его бока. - Ты не производишь впечатления человека, которому есть до этого дело.
- Вот тут ты опять ошибаешься, Клео, - его ухмылка стала еще шире, а напряженность в глазах чуть усилилась, превратив их в сталь, - но хватит об этом. Я думаю, что пришло время заняться делом.
- Но я все равно не понимаю, зачем мы сюда пришли, - заметила я. - Мы долго смотрели друг на друга, потом поговорили о твоих не-проблемах, потом обо мне как о бесчувственной с...., а теперь мы собираемся заняться любовью? В чем тут логика?
- Пока, я знаю только одно - это не должно иметь для тебя значения, - сказал он, а затем наклонил голову и поцеловал меня.
А потом.... я снова обрела совершенное забытье.
Глава 26
Обед с Эммой и папой в субботу в полдень прошел спокойно. Никто из нас не сказал больше нескольких слов, и когда мы добрались до главного блюда, я поняла, что это из-за меня. Опять кое-что из того, что я сделала им не понравилось.
Будучи "послушной" дочерью, которой я была, я сложила руки на груди и посмотрела на отца.
- Выкладывай.
Он бросил на меня предостерегающий взгляд, который я проигнорировала.
- Не понимаю о чем ты?!
- Ты злишься на меня. Почему? - На самом деле мне было все равно. Мне просто было любопытно.
Эмма недоверчиво посмотрела на меня, как будто это я была невеждой.
- Анна(учитель танцев) хотела быть поближе к Дмитрию(Уэйн), - вдруг сказала она, - а ты украла его у нее.
Теперь я все поняла.
- А с чего ты взяла, что я его украла? - Спросила я, хотя формально я его не крала. Не моя вина, что она не сделала первый шаг. И я не виновата, что Уэйн захотел заняться со мной сек!сом.
- Не прикидывайся дурочкой, Настя, - сказал отец, снова привлекая к себе мой взгляд. - У тебя была "химия" с этим парнем. И мы все видели, как он смотрел на тебя.
- Вам нужны пикантные подробности, вот в чем дело, - подытожила я, свирепо глядя на них обоих. - Мы возобновили связь двухлетней давности и теперь постоянно... Хм... Химичим. Довольны?
Эмма заметно позеленела, а папа покраснел от гнева.
- Ты не должна была подпускать его еще ближе! - Эмма посмотрела на меня так, будто мы с ней не знакомы.
- Мне плевать на Анну, - сказала я ей с предельной искренностью, - она твоя подруга, а не моя. Если она хотела его, то должна была заставить его заметить ее. - Ну или что там делают в таких ситуациях... Я действительно, была последним человеком, который давал такие советы.
- Дмитрий не для тебя, - сказал отец, сжимая кулаки и сверкая глазами от едва сдерживаемого гнева. - Он слишком хорош, чтобы опускаться так низко, встречаясь с тобой. Ты должна расстаться с ним.
Я посмотрела на него, приподняв бровь.
- Мы не встречаемся. Мы просто спим вместе. Тут есть разница. И ты не можешь указывать мне, что делать. - Я одарила его многозначительной злобной улыбкой, от которой его тело затряслось от ярости. - Я буду спать с кем захочу, встречаться с кем захочу, и ни ты, Эмма, ни весь остальной мир не будет иметь никакого права голоса в этом. Потому что, когда я тебя послушала в прошлый раз, ты знаешь, чем все закончилось. - Я поднялся со своего места. - Я думаю, что на этом обед завершен. Иначе мне трудно будет вести себя так цивилизованно, как ты предпочитаешь. Спасибо за угощение.
Выйдя из ресторана, я вернулась домой, ни разу не оглянувшись. Короткие всплески гнева пульсировали в моей голове, заставляя меня хотеть сломать что-нибудь.
Иногда я просто не могла поверить своим глазам. Они были такой кучей придурков, что было удивительно, что у них все еще были друзья и отношения. Если бы я была на месте Светланы, собираясь выйти замуж за человека, который бросил свою дочь всеми возможными способами, я бы сбежала оттуда так быстро, как только могла. Но никто не был так благоразумен, как я.
Дети, брак не были для меня решающим фактором.
Вернувшись домой, я порылась в своей нотной библиотеке и нашла пьесу, которую хотела сыграть. Поставив подставку для нот, я скользнула в кресло и начал играть. Это была соната Бетховена "Лунный свет", простое произведение, за которым скрывалось много эмоций.
Может быть, я и была по-человечески сломлена, но когда я играла на пианино, я преображалась. Я не чувствовала холода и отчужденности, я не чувствовала пустоты внутри. Конечно, я не достигала забвения, когда играла, но мне удавалось извлечь из этого некоторое умиротворение. Может быть, даже удовлетворенность. Когда я играла такие произведения, как Лунная соната, я обнаруживала, что вливаю эмоции в клавиши, в то, как я нажимала и поднимала ногу на педаль и с нее.
Уэйн был отчасти прав; я была совершенно другой. Но когда дело доходило до музыки, когда я играла на пианино вот так, для меня это была еще одна форма приходящей жизни. Не так страстно и горячо, как прелюдия и секс, но нежно, тяжело и не менее интенсивно.
Как только я нажала на последнюю ноту пьесы, раздался стук в дверь. Соскользнув со стула, я подошла к двери и открыл ее. Уэйн стоял там с мрачным выражением лица, его глаза были насыщенно серебряными. Когда эти серебряные глаза встретились с моими, мое сердце пропустило удар по непостижимой причине.
А потом до меня дошло.
- Ты стоял здесь и ждал, когда я закончу эту пьесу?