- О, и ты знаешь, что я чувствую? - на этот раз я уже начала злиться на него. - Лицемерие тебе не идет, Стас.
Его рука, лежавшая на столе, сжалась в кулак.
- Мы с тобой разные.
- Как бы не так?- Я бросила ему вызов, наклонившись вперед и выдав свою собственную версию жалостливого лица. - Ты судишь меня еще до того, как узнаешь, угрожаешь мне, требуешь держаться подальше от Дмитрия, а потом злишься, когда я якобы осуждаю тебя? Это не имеет никакого смысла.
- Ты бесчувственный социопат, - выплюнул он, повысив голос, - у тебя нет ни морали, ни уважения, вообще ничего. Ты не понимаешь людей и уж точно не понимаешь ни меня, ни Дмитрия. Знаешь, почему я тебя осуждаю? - Он тоже наклонился ближе, его нос почти касался моего. - Потому что ты ни хре!на не представляешь, какая ты счастливая су!ка, что у тебя есть Дмитрий только для тебя, во всех аспектах и отношениях. В нем есть все, на что можно надеяться. Всё. И ты принимаешь это как должное. Это просто подчеркивает все, что мне говорили, и даже больше.
Я тоже встала.
- Ты ничего не знаешь, Стас, - сказала я ему, уже не раздражаясь. Теперь я поняла, что он имел в виду. Мне не было никакого смысла так злиться. - Ты не знаешь, как моя семья бросила меня, когда я больше всего в ней нуждалась. Ты не знаешь, каково это-быть по-настоящему одинокой в этом мире, когда только Дима, кажется, действительно замечает меня и борется за меня. Я не принимаю его как должное. - Я уставилась ему прямо в глаза. - Но теперь, когда он у меня, ты наконец понял, как много он для тебя значит на самом деле.
Говорить больше не было нужды. Я оставила его на балконе и направилась домой.
Я посмотрела на дом Эммы и Федора и глубоко вдохнула никотин. Прошло уже много времени с тех пор, как я курила в последний раз, и теперь это казалось вполне уместным. Впереди был званый ужин, на котором должны были присутствовать все члены семьи моей сестры и ее жениха. Это было большое событие, и конечно же я должна была прийти, иначе...
Но Уэйн тоже собирался быть там, так что я чувствовала меньше отвращения к этому затруднительному положению.
Когда я позвонила в дверь, Эмма открыла ее. Она неодобрительно посмотрела на меня, прежде чем отойти в сторону.
- Входи, Настя.
- Спасибо, Ваша Светлость, - сухо пробормотала я, входя внутрь.
Ее красивое лицо было испорчено хмурым взглядом.
- Мы уже начали обедать. Ты опоздала.
- Ты сегодня очень веселая, - я бросила на нее быстрый взгляд. Я не особенно заботилась о ее настроении, но казалось, что она была одержима идеей использовать меня. Этого я бы не допустила.
Она внезапно оказалась передо мной, схватив меня за плечи своими руками. Ее хватка была необычайно сильной для человека, который кроме палочек для еды, больше ничего в руках не держал. Я думаю, что ее ежедневные тренировки в тренажерном зале действительно что-то сделали.
- Послушай, Настя, - сказала она тихим голосом и пронзительным взглядом, - два года назад я считала, что Руслан был неправ, и даже если я не выражала этого так сильно, как тебе бы хотелось, я все равно была на твоей стороне. А вот это? Я больше не могу морально быть рядом с тобой.
Тогда я все поняла, и моя кожа похолодела на несколько градусов.
- Ты тоже хочешь защитить Дмитрия.
- Ты испорченный товар, Настя - прошипела она, бросив на меня мучительный взгляд, который я не купила бы ни за какое дерь!мо. - Руслан причинил тебе огромную боль тем, что он сделал, но ты всегда была другой. Может у тебя проблемы с головой... Дмитрию, не нужна ты, в его жизни.
Когда я смотрела, как она говорит в основном тоже самое что и Стас, только более мягким, более логичным способом, я пыталась понять, все ли старшие сестры ведут себя так, как Эмма по отношению ко мне, и я знала, что это не должно быть правдой. Некоторые сестры действительно верили в своих братьев и сестер. Не Эмма, а другие.
- То, что мы с Дмитрием делаем, тебя не касается, - сказала я ей, стараясь говорить спокойно и не отводя взгляда. - Ты мне не сестра, Эмма. Ты пыталась стать ею два года назад и потерпела неудачу. Ты даже не потрудился попробовать сейчас. Я надеюсь, что ты подумаешь об этом, когда пойдешь спать сегодня вечером.
Я стряхнула с себя ее руки и придвинулась ближе, так что мы оказались нос к носу. Я пристально посмотрела на нее, прежде чем снова сказала, на этот раз тихо:
- Держись от меня подальше, или я буду вынуждена стать злой. И убери с дороги своего будущего мужа. Он распространяет слухи обо мне среди всех своих друзей-мужчин, как будто я какая-то умалишенная шлю!ха, это не совсем хорошо...
Я прошла мимо нее в столовую и вошла туда так незаметно, как только могла. Я поприветствовала своего отца и Светлану, Романа и Розу, и увидела, что рядом с Уэйном, который улыбался мне, было пустое место, единственное знакомое лицо среди этих незнакомцев, единственное честное, единственное, кто действительно приветствовал меня. По другую сторону от него сидел Стас, и пока он смотрел на меня так же, как и все остальные, он кивнул мне в знак признательности, хотя это, казалось, причиняло ему боль. Я решила наградить его тем же. В конце концов, мы же взрослые люди.
Усевшись рядом с Уэйном, он не стал тратить время зря; он собственнически положил руку на спинку моего стула, одновременно нежно чмокнув меня в губы. Я чувствовала, как его тепло обволакивает меня, сидя так близко, и впервые за целую вечность почувствовала себя в безопасности.
Я чувствовала себя как дома.
Но дом был только в его объятиях. Почему, все эти годы, я не могу чувствовать себя дома со своей семьей? Почему они практически избегали меня после всего, что было с Русланом и в тот ужасный день после этого? Мой отец обвинил меня в том, что я не была хорошей любовницей, хорошей подругой для Руслана. Он сказал, что я заслужила то, что получила, потому что я была точно такой же неблагодарной су!кой, как моя мать.
Никто не помог мне, когда он ударил меня, прямо там, перед всей нашей семьей. Я до сих пор помню это: Светлана проверяла лак на ногтях, как будто избиение ее мужем не было чем-то необычным; Роман наблюдал, скрестив руки, с почти механическим расчетом, как мой отец наносил удар за ударом; Роза истерически хихикала и болела за моего отца, называя меня уродом; Эмма и Федор оба смотрели с широко раскрытыми глазами, но ни один из них ничего не говорил, несмотря на то, что оба они знали, кто на самом деле был неправ.
Они ничего не ответили. Единственная хорошая вещь, которую они сделали, это вызвали скорую помощь, когда у моего отца закончился пар. И даже тогда, никто не сопровождал меня в больницу. Никто не навещал меня в течение двух недель, когда я была госпитализирована, потому что я была так сильно избита.
Только под конец пришел мой отец. Я как раз подписывала документы на выписку, когда он пришел с бесстрастным лицом и бросил мне черную элитную кредитную карту. Он ничего не сказал. Он просто дал мне свою чертову карту и ушел. Кредитная карта была подключена к временному банковскому счету, на котором находилось “всего” два миллиона долларов. Это был его способ компенсировать тот факт, что он оскорбил меня и унизил даже больше, чем когда-либо делал Руслан.
Я выбросила кредитную карточку в мусорное ведро, предварительно разрезав ее на мелкие кусочки.
Я избегала думать об этом прямо до сегодняшнего дня, но что-то внутри меня сломалось. Я не знала, что это было, или почему это произошло именно сейчас, на этом ужине. Может быть, потому что с Уэйном я впервые в жизни почувствовала себя желанной и защищенной. Может быть, потому что Уэйн открыл мне глаза на многие вещи о себе и окружающем мире. А может быть, потому что я наконец устала от того, что со мной обращаются как с дерь!мом.
Я больше не хотела иметь ничего общего с этой свадьбой. Я больше не хотела иметь ничего общего с этой семьей.