— Как не понять! — ответил прапорщик, но упрямый взгляд из-под коротких белесых ресниц, сопровождавший эти слова, опровергал их.
— Ладно, понял — и хорошо. Кстати, новый командир тоже понял, что это был срыв. Ну, ладно, заговорился я с тобой. И тебя от дела отвлек. Подумай, Микола, над тем, что я сказал. Больше душеспасительных бесед не будет, запомни. — И Трошин отправился дальше.
От него не укрылся взгляд Песни. Да он вовсе и не думал, что ему удалось растопить неприязнь автотехника к новому командиру. Еще не раз придется быть буфером между ними, пока не найдут майор и прапорщик общий язык. Но что рано или поздно это произойдет, он не сомневался. Когда люди выполняют одно общее дело, хотят они этого или не хотят, но им надо сработаться. Ради пользы того же дела. Его же забота — ускорить это сближение…
Трошин дошел до конца оврага и выбрался наверх. Ему определенно везло в это утро: опять застал самый удачный момент. Солнце большим раскаленным пятаком начало выползать из-за изломанных вершин горной гряды, и от его лучей голубоватая глазурь вечных снегов окрасилась в пряничный розовый цвет. А еще через минуту краски сменились: как будто кто киноварью брызнул на скалы — таким пунцовым цветом облило их. Трошин даже глаза прикрыл рукой, словно желая сохранить эту картину в памяти. А когда снова открыл, краски уже поблекли. Ох и скупа же здесь природа на красоту: дарит ее как откровение! Может, для того, чтобы больше ценили?
Он смахнул с лица мечтательную улыбку. Осмотрелся вокруг. Опытный глаз артиллериста не заметил ни одного изъяна в маскировке. Алфей Афанасьевич будет доволен — запрятались гвардейцы неплохо. Не догадаешься, что в этих оврагах целый дивизион укрыт. Ну а как авакяновская батарея поработала?
Майор Трошин пошел в направлении огневых позиций и, к большой своей досаде, легко отыскал их. Вот уж точно: слишком хорошо — тоже нехорошо! Переборщили артиллеристы — навалили веток на маскировочные сети. И стрелять неудобно, если вдруг вводную такую дадут, и демаскирует такая кучная и густая растительность, расположенная на одной линии через равные промежутки. Лишь крайнее орудие — кажется, сержанта Нестеровича — грамотно укрыто. Будет головомойка командиру батареи от майора Антоненко. А Савельеву каково? Разволнуется Алфей Афанасьевич, опять сердце разболится. Надо, чтобы сейчас же исправили!
И майор Трошин приказал часовому из боевого охранения вызвать к нему старшего лейтенанта Авакяна. Он не собирался подменять командира дивизиона, но и оставлять все, как было, давая пищу новым спорам Антоненко и Савельева, не мог. Да и Алфей Афанасьевич сам просил взять под контроль прапорщика Песню и Авакяна. Сейчас у него было для этого время, не в ущерб своим замполитовским делам.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
И на второй день учений майор Антоненко остался в роли стажера гвардии подполковника Савельева, хотя и должен был бы уже вступить в должность командира дивизиона. Антоненко знал об этом еще до выезда на учения. А для Савельева разрешение генерала не сдавать пока своих полномочий оказалось неожиданным и приятным сюрпризом.
— Командуйте, Алфей Афанасьевич. Это ваш последний бой. А вы, Василий Тихонович, приглядывайтесь, учитесь, — сказал командир дивизии утром, когда артиллеристы прибыли к нему на разбор марша. — Пустыня и горы вам еще мало знакомы, так? Вот и входите, не торопясь, в курс дела, благо гвардии подполковник рядом.
То ли это разрешение повлияло, то ли просто Савельеву за ночь полегчало, но майор Антоненко не узнавал командира дивизиона. Куда девались его вчерашняя вялость, медлительность, ворчливость! Даже черты его лица сделались резче, суше. И весь он точно подобрался: грузноватая фигура его но казалась Антоненко теперь рыхлой, а напротив — кряжистой, крепко сбитой.
Савельев проинструктировал гвардии капитана Викторова, уходившего со своей батареей в авангард, четко отдал ему необходимые распоряжения. Мысленно ставя себя на его место, майор Антоненко не мог ни к чему придраться. Больше того, как ни хотелось ему поскорее принять дивизион, решение генерала казалось ему теперь вполне резонным: разве мог он дать такие советы Викторову, какими снабдил его Савельев, отлично разбирающийся в местных условиях?