Не мог Антоненко не отметить и мастерства водителей — в такой густой пыли, по такой дороге колонна идет на приличной скорости, ровно, словно соединенная невидимым канатом, Савельев еще ни разу не потревожил радиста, чтобы напомнить командирам батарей о соблюдении дистанции между машинами. И ни одной пока остановки из-за поломок, а комдив говорил, что техника старая, после передачи дивизиона будет списываться…
И даже при этой своей объективности майору Антоненко все-таки не удавалось подавить раздражение. Сейчас, когда он знал, что едет на учения в роли стажера Савельева, его присутствие здесь казалось ему ненужным и бессмысленным. Он уже старался забыть, что сам хотел поехать, и оправдывался перед собой тем, что будто бы не посмел возразить генералу, когда тот приказал: «Поезжайте с дивизионом. Вот вам случай познакомиться с Савельевым. Польза большая будет. Он вас введет в курс дела». Но майор Антоненко опускал последние слова комдива: «Если, конечно, есть желание».
Первый год он, что ли, в армии, чтобы придавать значение этим словам? Тем более что утром, когда представлялся генералу, разговор был обстоятельный.
— Наследство вам, товарищ майор, достается превосходное, — говорил комдив, строго поглядывая поверх очков на Антоненко. — И я бы очень хотел, чтобы вы распорядились им аккуратно, сохранили все, что создано вашим предшественником. Савельев — толковый командир. Ваши бы знания ему к его боевому опыту — цены не было бы такому офицеру! Но, увы, не все получается так, как нам хочется. Пора Савельеву уходить — он отдал армии все, что мог. И пожалуй, сверх того. Последние годы ему все труднее командовать без подсказки. И работает он много, больше, чем надо другому, скажем, с высшим образованием. Вот и надорвался: зимой перенес сердечный приступ.
Понимаете, дал Алфей Афанасьевич промашку однажды, — с сожалением произнес генерал. Он ходил по кабинету, заложив руки за спину, и был похож на учителя, читающего лекцию. — И теперь за нее расплачивается. Не задумался в свое время над словами «бурный технический прогресс», «научно-техническая революция». И напрасно — хлынуло новое оружие в войска, и уже вплотную его, да и других командиров, коснулись эти слова. А за парты им поздно садиться — годы не те. Со многими еще раньше расстались, а теперь и до Савельева очередь дошла, хотя гаубичная артиллерия вроде не очень изменилась и опыта ему, на первый взгляд, должно хватать. Но изменились способы ее боевого применения в связи с насыщением войск новым оружием. И уже не угнаться Савельеву за всеми новшествами — знаний недостаточно, да и не решается он некоторые принять, так как противоречат они его опыту. Зимой, например, именно по этой причине дивизион получил тройку за стрельбу в горах. Понял Алфей Афанасьевич, что пора уходить. Нашел в себе смелость признаться в том, что устарел. Если бы вы знали, каково такие решения принимать!..
И все же нос перед нами, стариками, не задирайте, — продолжал генерал. — Фронтовая школа тоже что-нибудь да значит. В наше время академий немного было. Это вам, молодым, учись — не хочу.
Антоненко тогда подумал, что комдив рановато к старикам себя причисляет — седины чуть-чуть, только на висках, и выглядит очень моложаво. Наверное, и пятидесяти нет. Но к чему он речь клонит? Вся его лекция не нова. Да и с Савельевым ему детей не крестить — подписали акты, пожали руки друг другу и разошлись.
— Да-да, не задирайте носа, — повторил генерал с нажимом. — Особенно перед Савельевым. Ему в ноги надо поклониться за то, что при таких обстоятельствах сумел свой дивизион держать в боевой готовности. Вам многому стоило бы поучиться у него. Савельев умеет работать с людьми, а это большое искусство, оно приходит с годами. Вот почему я повторяю: присмотритесь, не рубите сплеча, не торопитесь менять, если вам что-то вдруг покажется неожиданным в дивизионе. Народ там золотой. Присмотритесь. Не будьте Иваном, не помнящим родства. Вам, молодым, идти дальше…