— Давайте сократим текст, — говорю. — Надо в сумму укладываться.
Она быстро убрала «убедительно», «для дальнейшего прохождения службы», вместо «жилой площади» написала «квартиру».
Получилось:
«Ваш гарнизон направляется офицер Антонов С. А. Прошу выделить квартиру. Антонов тчк».
— Отлично, краткость — сестра таланта, — выдал я на прощание афоризм и поехал домой.
Настал день, когда врачи разрешили моей Людмиле и двум наследникам переезд на дальнее расстояние. Ехали мы в фирменном поезде «Россия». Мне сосед по купе, капитан, посоветовал дать телеграмму уже с дороги, чтобы встретили. А прибывал я на свою станцию 31 декабря в полдень.
Когда соседи по вагону вытащили наши чемоданы, помогли нам сойти, подходит ко мне майор интендантской службы и говорит:
— Здравствуйте, товарищи Антоновы Людмила Ивановна и Сергей Александрович. Поздравляю с прибытием на нашу землю.
— Спасибо. А как вы догадались, что я — Антонов?
— Так с поезда всего одна лейтенантская семья сошла. Прошу в «Волгу».
Взял он из рук супруги Евгению или Евгения, я их тогда не различал еще, шофер подхватил чемоданы.
По дороге майор гарнизон расхваливает: народ, мол, дружный и места замечательные — зимой охота, рыбалка летом. Спросил мимоходом:
— Антонов из штаба округа вам не родственник?
— Нет, — отвечаю, — в первый раз слышу. Нет у меня родни среди начальства.
Миновали КПП, подъехали к девятиэтажному дому. В лифте на третий этаж поднялись.
Майор повернул ключ в двери. Заходим — не квартира, а хоромы. Тепло, уютно, просторно, а света столько, что хочется к любому предмету в этой квартире обратиться: «Ваша светлость». Две комнатищи, все удобства, лоджия. Мы с Людой аж зажмурились; живут же люди!
В одной из комнат две детские кроватки стоят, елочка украшенная в углу, стол с какими-то яствами.
— Вот здесь и будете жить-поживать и добра наживать, — обращается к нам майор. — Командир сегодня занят очень, просил меня поздравить вас с новосельем, вручить ключ от квартиры, пожелать счастливой жизни на новом месте.
— Спасибо, — говорю, — только, товарищ майор, определите мне мою комнату.
— А это, — улыбается майор, — как вы с Людмилой Ивановной решите. Наверное, кухня. Это по ночам самое лучшее место для того, кто в академию поступать готовится. На себе испытано.
— А как соседи по квартире на это посмотрят?
— Не будет соседей. Квартира, как говорится, отдельная. Пользуйтесь.
— И долго мы можем пользоваться этими хоромами? — спросил я, все еще не веря такой удаче.
— А это от вас зависит. До перевода в другой гарнизон или если еще двойню родите… Устраивайтесь потихоньку. Вечером жена моя заскочит, она детей страсть как любит. Пирогами занята сейчас. Это она с женсоветом постаралась, — майор кивнул на стол и елочку. Потом добавил:
— Столовая военторговская сегодня закроется рано. А в Доме офицеров у нас новогодний бал. Только вам с вашим детсадом сегодня не до карнавала, конечно.
И ушел. Переглянулись мы с женой. Ничего не понимаем. Откуда на нас все это свалилось? Мы ведь о комнатенке мечтали. Выскочил я на лестницу, догнал майора:
— Товарищ майор, я действительно не родственник того Антонова.
А майор нахмурился и говорит:
— Меня ваши родственные связи не интересуют.
— И телеграмму я сам давал.
— Догадываемся. Очень категорично получилось. Ну, молодой вы еще человек, а то бы на вас обиделись. А командир у нас очень справедливый. Герой войны.
Потом его глаза потеплели:
— Понятна была ваша тревога. Вы лучше вот что: после праздника не забудьте документы на квартиру оформить, прописку, ордер. И на ребятишек справку надо. В личном деле вы еще бездетным значитесь. А сегодня в двадцать часов прибыть к командиру и представиться, как положено по уставу…
Где-то через год был я назначен в комиссию по проверке делопроизводства. Нашел и свою телеграмму. Прочел ее другими глазами, и показалась она мне оскорбительно требовательной: выделить квартиру — и все дела. И подпись: «Антонов». Между прочим, подшита она была рядом с телеграммами, подписанными тем Антоновым — из штаба округа. Но что интересно — никакой резолюции командир не наложил. Просто дежурный расписался, поставил дату.
Понял все я только тогда, когда в другом гроссбухе еще одну телеграмму обнаружил:
«Окончанием курсов направлен офицер Антонов Сергей Александрович тчк Убедительно просим обеспечить жилплощадью тчк Состав семьи тире четыре человека тчк. Двое близнецов зпт родились декабре».
И подпись моих наставников по учебе — командира и замполита.
Вот на этой-то телеграмме была виза полковника. Я запомнил дословно:
«Председателю жилищной комиссии. Прошу рассмотреть возможность размещения семьи Антоновых в новом доме. Учесть рождение близнецов».
Владимир Рощин
ОДИН НА РИНГЕ
Рассказ
Внешность прапорщика Андрея Андреевича Кряжа не соответствовала его фамилии. Он был высок, статен, хотя несколько раздобрел и фигурой напоминал Илью Муромца с известной картины. Терапевт гарнизонного госпиталя нашел Кряжа вполне здоровым, а насчет полноты констатировал:
— У вас, батенька, конституция такая. Диета вряд ли поможет. На новом месте службы про спорт не забывайте. Сердце не беспокоит?
— Мотор в порядке. Насчет спорта — тоже не волнуйтесь…
Разговор этот случился, когда прибыл наш прапорщик для прохождения дальнейшей службы в отдаленный гарнизон. И по воле случая первым, с кем столкнулся Кряж в новом полку, был капитан Галагурия, начальник физической подготовки и спорта, оказавшийся дежурным по части. Изучив предписание, он довольно бесцеремонно оглядел прапорщика с головы до ног.
— Дорогой, не земляк? Жаль-жаль. Ах, как жаль! А личность знакомая. Видел я вас, видел, генацвале. Непременно видел… Вы пудов на семь потянете?
И, убедившись, что «потянет», обрадовался так искренне, будто встретил самого близкого родственника.
— Ах, дорогой, мне такой человек во как нужен!.. Через неделю первенство гарнизона по боксу, а у меня двух весовых категорий не хватает Проклятое явление акселерации. Всех маленьких вверх повытягивало, «мухачей» не стало. Да и таких, как вы, здоровяков-тяжеловесов, тоже не сыщешь. Длиннные-то, они средневесы.
— Оно молодежи ни к чему тучнеть.
— Золотые слова, дорогой. А здоровье в порядке?
— Спасибо зарядке, — ответил в рифму прапорщик. — А вообще-то могу и провериться лишний разок…
Капитан сводил прапорщика в спортзал, лично взвесил на весах, обнял с довольной улыбкой и от широты своей кавказской души вручил дубликат ключей от спортзала.
— В любое время, дорогой, приходите и тренируйтесь. Наш спортзал — ваш спортзал. И сына приводите, если есть. Один плюс один — это же два спортсмена. А вас, Андрей Андреевич, я прямо в сборную включаю… Нет, нет, это не больно. У всех наших соперников всегда с «тяжами» завал. Станете чемпионом без единого боя. Один на ринге! Вся ваша роль — выйти на ринг, раскланяться. Рефери поднимет руку в знак победы, и точка.
Возражать Андрей Андреевич не стал. «Надоть — так надоть», — повторил он с улыбкой слова первого своего старшины, под началом которого начинал когда-то срочную. Вечером состоялась беседа с командиром.
— Рады мы, — говорил полковник, — что в вашем лице получили не только опытного инструктора практического вождения, но и спортсмена. Это похвально. Вдвойне похвально, что в сорок лет с рингом не расстаетесь… Эх, еще бы «мухача» в команду!
— «Мухач» найдется.
— Если бы!.. Кстати, — полковник положил руку на объемистую папку с бумагами, — на вас сразу две выписки из приказа пришло. И почему-то из разных инстанций. Где-то намудрили кадровики; в одной бумаге Кряж Андрей Андреевич и в другой…