За дымчатыми стеклами глаза его метали молнии.
— Лу Фава был моей правой рукой. Его убили, и ещё троих моих людей. Не говоря уже о тех парнях, которых ссудил нам Фогель.
— Но и они тоже потеряли несколько человек; а Тони Белл сейчас в больнице, при смерти, — Вастола вздохнул; у него был встревоженный вид. — Я молю небеса, чтобы Тони остался в живых. Если он умрет, дона Альдо ничто не остановит. И какие бы аргументы я не приводил, его они не убедят.
— Если он хочет войны, — прохрипел Макс Виджиланте, — то я доставлю себе удовольствие ответить. Не в моих обычаях оставаться сидеть, прилипнув задницей к креслу, и позволять кому-то наступать мне на мозоль. Ты это знаешь.
— Именно Фава все затеял. Он ворвался на территорию дона Альдо с группой вооруженных людей.
— Чтобы вернуть то, что принадлежит мне, — сварливым тоном возразил Макс Виджиланте. — И зарубите себе на носу: эти камни мои. Именно я дал зеленый свет налету, который готовил Дойл. Мое семейство финансировало подготовку и участвовало в операции. И никто никогда не сможет сказать, что у меня можно стянуть на два миллиона драгоценных камней и благополучно смыться.
— Послушайте, дон Массимо! Нет никаких доказательств, что дон Альдо либо его сыновья имеют хоть какое-то отношение к краже камней. Никаких, за исключением того анонимного телефонного звонка Сатро. А это вполне могло быть западней.
— Я знаю, что это правда, — в ярости прервал его Макс Виджиланте. — Я это чувствую. Это прекрасно согласуется с тем, о чем я уже говорил.
— Однако это ничего не доказывает, — категорически заявил Вастола. — Все, что у вас есть — это только подозрения. Не станете же вы развязывать войну просто из-за подозрений. Вам очень хорошо известно, что такая война загубит все дела в этих местах, дон Массимо. Это коснется вас, дона Альдо и всех наших, кто имеет здесь собственные интересы. А как раздуют все это газеты и телевидение! Пострадаем мы все.
Макс Виджиланте подался вперед, положив кулаки на стол.
— Так вам не хочется, чтобы о вас дурно писала пресса, да? Ну, хорошо, раз так. Ступайте переговорите с Аль Беллом. И скажите ему вот что. Я очень хочу успокоить моих людей. Но сделаю это лишь ненадолго, и только из уважения к вам и к комиссии. Но если я не получу назад свои камешки, я обрушусь на него со всеми силами, которые ещё остались!
Дом дона Альдо, как и прилегавший к нему дом его сына Тони, находился в самом центре большого поместья, обнесенного забором и надежно охранявшегося. К тому времени, когда Вастола сидел в просторной гостиной с доном Альдо и Фрэнком, новостей из госпиталя не было. Тони был ещё жив, но не больше того.
Дон Альдо продолжал об этом думать, слушая Вастолу. И когда настал его черед заговорить, в голосе слышался сдержанный гнев.
— Верно, Джонни предложил моим сыновьям какие-то камни. И только оттого, что Макс на них претендует, вовсе не следует, что они его.
— Уже много лет не было столь крупной кражи драгоценностей, дон Альдо. Происхождение такой массы драгоценных камней могло быть связано только с налетом, который провернул Дойл.
— А кто докажет, что Дойл действительно провернул этот налет? — вмешался Фрэнк. — И даже если так, вполне могло быть, что Джонни принимал участие в налете и камни достались ему.
— А кто утверждает обратное? — продолжал дон Альдо все тем же свирепым тоном. — Макс Виджиланте?! Это совсем не значит, что все обязаны ему верить.
— Я все как следует проверил, прежде чем приходить сюда, — заверил Вастола, — Нет никаких вопросов. Дойл действительно организовал налет по заказу дона Массимо. А Джонни ваш на них напал и украл камни. Ладно, до меня доходят разговоры, что вы начали вербовать новых бойцов. Однако у дона Массимо их ещё больше. И если камни не вернуть, он откроет пальбу.
Дон Альдо подумал о сыне, который угодил в больницу, не смог удержаться и выплеснул наружу часть своей ярости:
— Пускай он приходит! Я готов! И сумею его встретить.
— Во всяком случае, — вмешался Фрэнк, обращаясь к представителю мафии, — камней у нас нет. Так чего ради обсуждать, кому они принадлежат? О Джонни я ничего не слышал с тех пор, как он предупредил меня насчет наезда Фавы. И не имею ни малейшего понятия, где он скрывается.
Вастола взглянул на него и спокойно ответил:
— В таком случае советую тебе найти его, Фрэнк. То, что я сейчас сказал — это больше, чем просто совет. Ты уж мне поверь.
Но вовсе не Фрэнк Белл нашел Джонни.
Его убежище открыл кто-то другой.
Глава 15
— Ты уверен, что видел именно его? — спросил Сатро.
Однако складывалось впечатление, что все совпадает. Они прочесали весь Ридинг и окрестности — и не малейших признаков присутствия Джонни. А он все это время, пока его разыскивали, прятался прямо у них под носом, в Филадельфии.
Тип, который явился с такой информацию, был пожилым посыльным из гостиницы. Он пополнял свое скромное жалование, приводя проституток к постояльцам, способным выложить полсотни за каких-то полчаса удовольствия. Процент с этих пятидесяти долларов выплачивал ему сутенер, поставлявший девиц. Этот молодчик и привел посыльного к Сатро.
— Уверен, — божился посыльный. — Я несколько раз его видел, когда он тут околачивался. И сразу же узнал, когда заметил вчера вечером на кладбище автомобилей. Уже пробило полночь. Время от времени я выхожу там прогуляться, поискать чего-нибудь на продажу. Например, иногда в машинах остаются исправные радиоприемники, или хорошая запаска. Много на них не заработаешь, но все же лучше, чем ничего. Когда за работу платят мало, и у тебя язва, а нынешние доктора выписывают такие рецепты, что...
— Я не просил тебя рассказывал про язву, — грубо оборвал его Фрэнк.
— Да, конечно. Я просто объясняю, как все произошло. Я был там, когда подъехала машина. Я решил, что это полиция, и спрятался. А когда увидел, кто это, последовал за ним. Говорят, вы его разыскиваете, это правда? Тогда я и сказал себе, что за это дело мне что-нибудь от вас перепадет, вы понимаете?
— Ты прав, — кивнул Сатро, слушавший с напряженным интересом.
По мнению Сатро, ридингская бойня предоставила ему шанс занять место Фавы. Но для этого требовалось согласие дона Виджиланте. Если ему удастся схватить Джонни и вернуть камни — дело сделано.
В тот же вечер, ближе к десяти, Джонни проезжал квартал, заселенный пуэрториканцами и неграми; он лежал на окраине города и считался чем-то вроде гнойной язвы. Еще дальше, между лачугами и рекой, кучками стояли дома без крыш, стены их почернели от бесчисленных пожаров. Дома эти были предназначены на снос и тихонько гнили в ожидании бульдозеров.
По ночам эта запущенная территория походила на заброшенное поле битвы. Мрачные пустые остовы зданий возвышались среди заваленных нечистотами трясин и груд металлолома; лужи гнилой воды тянулись вдоль берега реки до самого моста. А у края моста и под ним простиралось кладбище автомобилей. На нем сваливали множество старых колымаг, которые убирали с городских улиц. Ржавые развалины кое-как громоздили друг на друга, надеясь, что они устоят.
Несколько раз в году муниципальные службы устраивали распродажи. Немногие машины, которые ещё можно было починить, сразу раскупали механики, которые кое-как их латали и спешили сбыть с рук. Остальные разбирали торговцы металлоломом. В ту ночь, когда Джонни пригнал под мост свою машину, там скопились тысячи автомобильных остовов и брошенных машин, нагроможденных до самых болот.
Джонни поставил машину в промежутке между грузовиком со смятым капотом и штабелем автомобильных кузовов. По привычке он отключил зажигание и отсоединил массу. Однако в тот вечер опасность, что кто-то покусится на его «мустанг», обнаружив, что тот ещё на ходу, его не слишком тревожила. Джонни не собирался оставлять там машину надолго.