— Поднимай всех по тревоге. Только тихо, без шума.
Солдатский сон чуток. Бойцы быстро занимали привычные места у боевых машин.
Вскоре разведка доложила, что дорога свободна, и Забродин приказал выходить из леса и двигаться вслед ушедшим вперед вражеским танкам.
Три километра прошли спокойно, но когда достигли перекрестка, из-за поворота выскочили два танка и, притормозив, начали угрожающе поворачивать орудийные башни. В предрассветной мгле Забродин увидел на танках черно-белые кресты. Понимая всю сложность своего положения и невозможность развернуть дивизион в обратном направлении, он двинулся вперед на предельной скорости.
Расчет был прост: оторваться как можно дальше, а там свернуть с шоссе на лесную дорогу.
Гитлеровцы не сразу поняли, кто перед ними находится, и открыли огонь, когда дивизион проскочил перекресток.
«Только бы дотянуть до просеки», — мысленно повторял Забродин.
— Жми! Жми! Быстрей! — торопил он водителя.
Когда головные машины стали съезжать на просеку, обстрел вдруг прекратился. Не понимая причины, Забродин остановил свой газик. Ожидая ловушки, он готов был отдать приказ взорвать установки.
Неожиданно появились две тридцатьчетверки, с ходу открыли огонь по фашистским танкам.
— Наши! — радостно выпалил Кальянов.
— Жми к танкистам! — приказал Забродин водителю.
…После десятидневного рейда на подходе к Висле полк вновь был введен в состав 69-й армии.
Бежалов сидел в мчащейся машине и прислушивался к артиллерийской канонаде, доносившейся с левого фланга, где на участке соседней 8-й гвардейской армии, как ему сообщили, наши войска форсировали Вислу.
Впереди разорвался снаряд. Водитель резко нажал на тормоз, машину подбросило на ухабе. Бежалов вскочил с сиденья и увидел, как разбегаются в стороны шагавшие впереди бойцы, а артиллеристы начинают разворачивать орудия.
— Сворачивай! — приказал он водителю. Машина съехала с дороги, остановилась под деревьями. К командиру полка подбежал начальник разведки капитан Котенков.
— Что происходит — спросил Бежалов.
— Чуть к фашистам не угодили, — переводя дух, доложил Котенков. — Драпанули они за Вислу, мы и успокоились, а тут наткнулись на какую-то бродячую группу из тех, что не успели укрыться за Вислой. Сейчас наши выясняют с ними отношения.
— Ясно. А у берега были?
— Был. Там наши разведчики остались на наблюдательном пункте, в том месте, где вы приказали.
— А что у Забродина?
— У него все в порядке. Огневые позиции дивизион занял согласно боевому распоряжению, разведчики готовят плот для переправы через Вислу вместе с пехотой.
За дамбой, ограждавшей от разлива Вислы широкую приречную пойму, находились недавно назначенный командиром 3-го дивизиона майор Шалаев, разведчики Гнедин, Бочаров и радист Ковалев. Они соорудили плот и теперь вели наблюдение за противоположным берегом, ожидая приказа на переправу.
В наступающих сумерках берег в тумане почти не просматривался. Перед ними на фоне бледной полосы неба чернели контуры старинного Казимежского замка.
Когда окончательно стемнело, стрелковые подразделения дружно отчалили от берега. В этот момент севернее и южнее Казимежа, где был запланирован отвлекающий удар, завязалась перестрелка.
На перегруженных плотах и лодках, собранных со всего берега, стояли бойцы, располагались снаряды, минометы. Шалаев перебрался на заранее подготовленный небольшой плот, оттолкнулся шестом и поплыл вслед за разведчиками.
Он старался не отстать от других плотов и лодок. «Только бы достичь берега», — думал Шалаев, размашисто загребая шестом.
Разведчики причалили к берегу, когда первые группы закончили выгрузку. К счастью, противник ничем себя не проявлял. Бойцы развернулись цепью и молча двинулись вперед.
Еще находясь на левом берегу, Шалаев решил: если все будет удачно, он сразу обоснуется на высоте около замка. Однако с первых шагов понял, что до высоты добраться будет нелегко: место, где они высадились, представляло собой широченную заболоченную пойму.
Тяжело пришлось наступающим. Едва они достигли подножья высоты, как слева заработал вражеский пулемет. Выпустив две короткие очереди, он замолчал. В ответ ударили артиллерийские батареи, и сразу, поднявшись во весь рост, бросились вперед автоматчики. Гранатами, автоматным огнем наши бойцы выбили гитлеровцев и из этой траншеи.
Когда была захвачена первая траншея, Шалаев с радистом одолевали последние метры топкой поймы. Стараясь хоть чем-то помочь радисту, он взял его вещмешок и автомат. Наконец вся группа выбралась на твердую землю.
Впереди трещали автоматы, бой шел уже у замка. Из-за реки стреляли несколько батарей, справа и слева били минометы.
Шалаев знал, что до подхода главных сил переправившиеся через реку батальоны имеют ограниченную задачу: захватить и удержать небольшой плацдарм. А ему надо успеть оборудовать наблюдательный пункт, пока гитлеровцы не начали контратаковать.
Группа расположилась в отбитой у врага траншее. Майор Шалаев распорядился, чтобы радист налаживал связь, но тут из темноты вынырнул сержант Бочаров, доложил:
— Товарищ майор, замок свободен, давайте переберемся туда, обзор оттуда лучше, стены — во-о! Там артиллерийский капитан уже устраивается.
— Добро, — обрадовался Шалаев. — Веди, да быстрее!
К середине дня поспешно отошедший ночью противник стянул наличные силы, чтобы восстановить утраченные позиции.
В воздухе появился самолет-разведчик. Он около часа висел над переправившимися войсками, наблюдая за ними и одновременно корректируя огонь по наводимой понтонной переправе.
— Сколько же будет летать этот нахал! — злился начальник разведки лейтенант Антипов. — Управы на него нет.
А это что? — услышав рокот самолетов, спросил Шалаев. — Наши идут! Держись, «костыль», сейчас полетят твои кости!
Вражеский летчик либо поздно заметил наши «яки», либо понадеялся на «мессершмиттов», появившихся в воздухе, и начал уходить только тогда, когда два истребителя атаковали его. Вскоре, прошитый пулеметной очередью, он вспыхнул, а затем с воем устремился к земле, оставляя за собой шлейф дыма.
— Наконец-то убрали бандита, теперь и покурить можно, — усаживаясь на кирпичи, подытожил Бочаров, но в это время немцы начали артиллерийскую обработку плацдарма, и разведчики сразу забыли про «костыль».
Снаряды рвались и на переднем крае, и на высоте, и у переправы. Стены замка, изрядно разрушенные, все же надежно защищали наблюдателей. Внезапно вражеский снаряд влетел в окно, оглушительно грохнул разрыв, зал заволокло густой кирпичной пылью. Шалаева подбросило взрывной волной, и он, падая, успел заметить, как сверху сорвался и упал артиллерийский капитан, корректировавший огонь своей батареи.
Майор очнулся и попытался встать, но почувствовал тошноту. Кое-как сел, огляделся. К нему подбежал сержант Бочаров, дрогнувшим голосом произнес:
— А капитана-то убило…
Контратака гитлеровцев, последовавшая за артиллерийским налетом, захлебнулась. Три танка подорвались на минах, а два других были подбиты полковой артиллерией и горели за минным полем. Однако ясно было, что фашисты не смирятся с потерей такого важного рубежа, как Висла, и предпримут все, чтобы столкнуть наши малочисленные и слабые батальоны в реку.
Наблюдая за противником, Шалаев обратил внимание на громкие голоса внизу. Он глянул в отверстие в полу и увидел начальника связи лейтенанта Распутнего, отчитывавшего за что-то прибывшего с ним связиста.
«Хорошо, что появился Распутний, — подумал Шалаев, — сейчас узнаем, готова ли переправа через Вислу». Он окликнул лейтенанта. Тот отдал какое-то указание связисту и бегом направился в башню замка.