Итак, мы снова отходили. Но все это происходило совсем не так, как, скажем, в начале лета 1942 года. Теперь у нас не было чувства, что мы отступаем. Просто осуществлялся отход на заранее подготовленные, прекрасно оборудованные в инженерном отношении позиции. И проходил он организованно, без нарушения общей системы обороны, а, напротив, в интересах дальнейшего укрепления ее, в целях создания наименее благоприятных условий для противника. Что касается паники, даже нервозности, то их и в помине не было.
Чем больше проходило времени, тем яснее вырисовывалась общая картина. Гитлеровцы, оставаясь верными себе, наносили главный удар в стык между нашей и 71-й гвардейской стрелковой дивизиями. Именно тут они рассчитывали прорвать оборону, с тем чтобы выйти в тыл. Мы со своей стороны понимали, что этого допускать нельзя. И снова, разгадав замысел противника, Алексей Иванович Баксов принимает решение: на отсечные позиции выдвигается приданный дивизии танковый полк и 73-й гвардейский отдельный истребительный противотанковый дивизион нашего соединения.
В этой обстановке 2-й дивизион коммуниста капитана П. А. Ивакина вместе с подразделениями 196-го гвардейского стрелкового полка вынужден был отойти на запасные огневые в районе отсечных позиций. Все батареи дивизионов встали на прямую наводку.
И вот уже приземистые «тигры» и широкие угловатые «фердинанды» в тучах черно-багровой пыли, извергая огонь, несутся на только что занятые артиллеристами огневые позиции.
Скорость вражеских танков резко снизили противотанковые поля перед отсечной позицией. Этим воспользовались наши артиллеристы. Завязался смертельный поединок. Командиры батарей коммунисты старший лейтенант Муратов и капитан Максимов точно по единой команде открыли беглый огонь. И в одно мгновение перед батареями 2-го и противотанкового дивизионов задымились и загорелись стальные чудовища. Черный дым, смешанный с пылью, клубясь, поднимался высоко к солнцу от каждой подбитой машины. Более двух десятков таких дымных столбов стояло над полем уже в первые минуты поединка. Наибольшее количество подбитых танков насчитывалось перед орудиями сержантов Думчева, Луцевича и Тогузова.
Уже поздно ночью в землянку, где размещался штаб, пошатываясь от усталости, вошел старший врач полка гвардии капитан медицинской службы Юрий Аркадьевич Боярский. Вошел и тяжело опустился на табурет, стоявший неподалеку от входа.
— Можно, я посижу немного? — каким-то виноватым голосом спросил он. — Ей-богу, в глазах темно. Можно сказать, почти двое суток уже на ногах.
Мы все не отдыхали примерно столько же времени, но никто ничего не сказал нашему доктору. Все мы относились к нему с большим уважением. Конечно же, каждому тяжело в бою, но Юрию Аркадьевичу никто из нас не завидовал. Все время он находился в гуще человеческих страданий, всегда от него требовалось огромное напряжение сил. И раздумывать особенно некогда, и ошибаться нельзя. Как и саперу. Разница заключается лишь в одном: сапер расплачивается за допущенную ошибку собственной жизнью, а врач зачастую жизнью других людей. Эту фразу мы нередко слышали от Юрия Аркадьевича. И она, мы знали это прекрасно, определяла его отношение к делу, к своей работе, к самой профессии и назначению врача.
На командном пункте чуть ли не непрерывно звонили телефоны. Радисты, разместившиеся неподалеку, то и дело входили и выходили с радиограммами. Гулко стучала о косяк плохо подогнанная дверь. Но доктор наш, как видно, настолько устал, что, прислонившись спиной к стене, дремал. Однако буквально через три-четыре минуты он вздрогнул и открыл глаза:
— Пойду, нельзя расслабляться. Если по-настоящему засну, то до утра никакие силы меня не поднимут.
— Как там у тебя, Юрий Аркадьевич? Все в порядке? Помощь никакая не нужна? — спросил я его, когда он уже открывал дверь.
— Нужна-то нужна, да только, боюсь, от вас тут проку мало будет. Не хотят раненые в тыл отправляться, бунтуют. Чуть ли не каждого уговаривать, убеждать приходится. Ладно, пошел я, Георгий Никитович…
Прилечь и в эту вторую ночь так и не удалось. Все понимали, что наутро снова начнется бой. А это означало, что уже сейчас надо обобщить донесения, поступающие из дивизионов, подготовить сводный доклад в штаб артиллерии дивизии о потерях, наличии боеприпасов, горючего, уточнить обстановку в стрелковых подразделениях, пополнить боекомплект, вывезти раненых, прикинуть, как могут развиваться события завтра.