Как раз в этот момент чуть в стороне, на значительно большей высоте, появилась группа фашистских истребителей. Заметят или не заметят они наши самолеты, возвращающиеся на аэродром после штурмовки? Увы, заметили и тут же устремились в атаку. «Илы», тесно сомкнув строй, тоже открыли огонь. Все это происходило прямо у нас над головой. Мы настолько увлеклись картиной близкого воздушного боя, что даже удивились, когда вокруг вдруг заплясали частые фонтанчики земли, взбиваемые пулями.
— В укрытие! — приказал Кирдянов.
Те, кто был поближе к землянке, мгновенно нырнули туда. Остальные кинулись к окопам и щелям, вырытым в склоне холма, на котором располагался наш наблюдательный пункт, бросились на землю.
Буквально через минуту опасность миновала. Штурмовики и вражеские истребители переместились несколько в сторону, где продолжали вести бой. Отряхиваясь, мы поднимались с земли. Только гвардии полковник Николин, укрывшийся за бугорком, продолжал лежать на траве, как-то неестественно закинув правую руку.
— Аркадий Васильевич! — окликнул его Баксов.
Но Николин не шевелился. Подскочили, подхватили под руки, чтобы помочь подняться. И только тут заметили, что гимнастерка командующего артиллерией дивизии быстро набухает кровью. Прибежал фельдшер. Но сделать было уже ничего нельзя.
— Очередью, наповал, — сказал он, закрывая ладонью глаза Николина, все еще смотревшие в небо, туда, откуда прилетела нежданная смерть.
Гибель Аркадия Васильевича потрясла всех нас. В полку его любили. Случалось, и поругает, и отчитает, не очень-то стесняясь в выражениях, но зла он никогда не помнил. И вот нет больше гвардии полковника Николина. Только что разговаривал с нами, улыбался своей широкой улыбкой.
Немедленно доложили о случившемся в штаб армии. Примерно через час оттуда поступило распоряжение: гвардии подполковнику Кирдянову исполнять обязанности командующего артиллерией дивизии, гвардии майору Ковтунову принять 138-й гвардейский артиллерийский полк. Вместо меня начальником штаба назначался гвардии капитан Н. Н. Бондаренко.
В этот день гитлеровцы, не считаясь с потерями, продолжали рваться вдоль шоссе Белгород — Обоянь кратчайшим путем к Курску. Части нашей дивизии вынуждены были отойти на рубеж северо-восточнее Сырцево. К нам на помощь подоспели два истребительно-противотанковых артиллерийских полка из резерва командарма, танкисты из 31-го танкового корпуса. Совместными усилиями враг был остановлен.
В течение 8 и 9 июля 67-я гвардейская стрелковая дивизия вела тяжелые бои с гитлеровскими танковыми дивизиями, стремящимися любой ценой прорваться к Обояни. Отбивая яростные атаки врага, мы сбивали темпы его наступления.
Стойкости оборонявшихся в значительной мере способствовала постоянная авиационная поддержка. Я уже упоминал об активных действиях наших штурмовиков. Однако этим дело не ограничивалось. В сторону противника то и дело пролетали эскадрильи бомбардировщиков Пе-2, которые наносили мощные удары по местам, где сосредоточивались резервы, по объектам фронтового тыла, а зачастую и непосредственно по частям и подразделениям, пытающимся атаковать наши оборонительные позиции. Немецко-фашистские войска несли тяжелые потери, особенно в танках и самоходно-артиллерийских установках. Таким образом, задача «выбивать» танки успешно решалась общими усилиями.
Тем не менее гитлеровцы, судя по всему, не собирались отказываться от осуществления своих первоначальных замыслов. Перегруппировав силы, сосредоточив на сравнительно узком участке бронетанковые резервы, они в 15 часов 9 июля после сильного удара авиации устремились к Новоселовке, рассчитывая смять наши части, которые, естественно, тоже понесли немалые потери в минувших боях, нуждались в пополнении людьми и вооружении. Новоселовку удержать нам не удалось, но дальнейшее продвижение врага было остановлено. И тут поступил приказ: 67-я гвардейская стрелковая дивизия отводится за боевые порядки свежей, только что введенной в бой 309-й стрелковой дивизии.
Весь следующий день на фронте обороны 6-й гвардейской армии продолжалось ожесточенное сражение. К исходу 11 июля здесь сохранялась сложная ситуация. К нам поступали лишь отрывочные сведения о том, как развертываются события. Но даже эти далеко не полные сведения позволяли предполагать, что приближается кульминационный момент, что именно сейчас решается судьба всей Курской битвы.
Однако вернемся к событиям, свидетелем и участником которых мне довелось быть. Дивизия наша пополнялась личным составом и техникой. Все чаще и чаще над нашими позициями завязывались воздушные бои. Советские истребители старались локализовать действия вражеских бомбардировщиков. И небезуспешно. Мы не раз были очевидцами того, как фашистские летчики, беспорядочно сбросив, бомбы, нередко даже на собственные войска, вынуждены были разворачиваться и поспешно удирать на запад.