Гвардии полковник Гнедин довольно потирал руки:
— Хорошо! Отлично!! Сейчас, как и предусматривалось, будем второй эшелон вводить в бой. Имей в виду, Ковтунов, танковый батальон пойдет через твою высотку. Иного пути у танкистов нет. Предупреди всех, кто тут есть, чтобы не очень высовывались и бегали. Можно и под гусеницы попасть.
И не ведал он, что беда подкрадывается к нам совсем с другой стороны.
Вскоре действительно показались наши танки. Как только они появились на склоне высотки, где разместился наш полковой наблюдательный пункт, гитлеровская тяжелая артиллерия открыла по ним огонь. Почти одновременно в воздухе загудели «юнкерсы». В том, что они сейчас начнут бомбежку, сомневаться не приходилось.
В блиндаже, о котором я уже упоминал, нас было человек десять, если не больше. И, честно говоря, чувствовали мы себя не очень-то уютно. От вражеских снарядов и бомб тяжело вздыхала земля. Ходуном ходили бревна над головой. А огромные черные фонтаны все поднимались и поднимались вокруг.
— Давненько в такую переделку не попадал. Не думал я, Ковтунов, что ты такой сюрприз мне приготовил, — мрачно шутил гвардии полковник Гнедин.
— Так это же не я, это фрицы стараются, — ответил было я, понимая, что допустил ошибку, разместив НП в немецком блиндаже, расположенном на пристрелянной врагом высотке. Хотел добавить еще что-то, но не успел. Все поплыло, завертелось…
Не знаю, сколько времени я находился без сознания. Очнулся уже в медсанбате от дикой боли в голове. А быть может, от голоса, который, как мне показалось, доносится откуда-то издалека, словно через толстый слой ваты. С трудом, но все же разобрал:
— …Прямое попадание в блиндаж. Не то тяжелый снаряд, не то бомба. Восьмерых наповал, а четверых вот привезли сюда…
До сих пор не знаю, как уцелел в этом проклятом блиндаже. А еще больше удивляюсь тому, что все-таки удалось уговорить медиков оставить меня в медсанбате, не отправлять для лечения в тыл. Этого, признаюсь, боялся больше всего. Ведь тогда почти не оставалось шансов на возвращение после выписки в свой полк. В тыловых госпиталях все разговоры кончались одинаково: в резерв. А оттуда куда угодно направить могут. Не то что в свою часть, на свой фронт можешь не попасть.
В общем, остался я в медсанбате. И радость по этому поводу, думается, была для меня главным лекарством. Раны на голове, шее, руке быстро заживали. Вскоре прошли слабость и головокружение. Мне разрешили читать. Центральные и фронтовую газеты прочитывал от первой до последней строки, пытался угадать, что скрывается за «Н-ским направлением», «населенным пунктом М.» я так далее. А во фронтовой газете иной раз и знакомые фамилии находил, что радовало вдвойне.
Но, разумеется, самые свежие новости получал из другого источника. Не было дня, чтобы кто-нибудь из полка не заглянул ко мне. То Кирилл Леонидович Иевлев-Старк на полчаса вырвется, то кто-то из тыловиков заскочит по пути на склад или при возвращении оттуда. А чаще всего навещал меня Николай Иванович Михалев. Помню, именно в этот период мы перешли с ним на дружеское «ты».
— Ну, рассказывай, замполит, как там у нас в полку дела идут…
— Не волнуйся, Георгий Никитович, все в полном порядке. Понемногу продвигаемся вперед. Медленнее, чем хотелось бы, но идем. А быстрее болота и леса проклятые не пускают. Был сегодня с утра в пятой батарее. Привет и самые наилучшие пожелания тебе передают.
И что характерно — прежде всего Николай Иванович рассказывал мне о людях, об их, так сказать, частных делах. А уж из этого сама по себе складывалась общая картина. Снова и снова убеждался я в том, что не существует для гвардии майора Михалева событий в отрыве от людей, как и не существует людей в отрыве от событий, их повседневной деятельности.
А события разворачивались таким образом.
С 13 по 31 декабря войска правого крыла 1-го Прибалтийского фронта провели наступательную операцию в целях разгрома городокской группировки гитлеровцев и ликвидации угрозы окружения советских войск западнее и юго-западнее Невеля. 24 декабря 1943 года войска фронта овладели Городком, перерезали железную дорогу Витебск — Полоцк. Противник оказался в невыгодном положении и стал постепенно отводить свои войска перед левым флангом нашей армии, продолжая упорно обороняться на остальных участках.
Для войск 6-й гвардейской армии создавалась благоприятная возможность для наступления в районах северней и северо-западней Невеля.
По замыслу командования в ходе армейской наступательной операции соединениям предстояло во взаимодействии с войсками 3-й ударной и 22-й армий северо-восточнее Невеля разгромить его группировку, оборонявшуюся в дуге Новосокольники, Невель, с тем чтобы в дальнейшем развивать наступление северо-западнее Идрица, Опочка. Осуществление этого замысла поручалось, в частности, и нашему 97-му гвардейскому стрелковому корпусу, которым в то время командовал гвардии генерал-майор М. М. Бусаров.