Должен заметить, что инженерное оборудование даже переднего края, огневых позиций артиллерийских и минометных батарей оставляло желать много лучшего. Прерывистые траншеи, стрелковые ячейки, открытые пулеметные площадки. На танкоопасных направлениях установлены минные поля. И это объяснялось отнюдь не безответственностью, нерадивостью личного состава. Очень трудно, а порой и невозможно было соорудить что-то путное в тех условиях, в которых мы воевали. Грунт, как правило, сырой. Да еще не прекращающиеся осенние дожди. Копнешь два раза лопатой — сразу выступает вода. Не от хорошей жизни мы были вынуждены в ряде районов строить насыпные окопы, обваловки. Однако и это далеко не всегда давало желаемый эффект. Прошел сильный дождь, — а недостатка в них той осенью, прямо скажем, не было, — смотришь, «потекли», «поплыли» наши насыпные инженерные сооружения, расползлись буквально на глазах. Только чуть заметные холмики и кочки остались. Снова приходится брать в руки ломы, кирки, лопаты. А через пару дней все повторяется заново, точно в таком же порядке. Словом, какой-то замкнутый, заколдованный круг.
Не отрицаю, в таком же положении находились и вражеские войска. Они в не меньшей степени страдали от дождей. Поэтому нет ничего удивительного в том, что зачастую разгорались жаркие схватки не только, как обычно, за господствующие, выгодные с тактической или оперативной точки зрения высоты, но и просто за более или менее сухие места, где, пусть даже без особых удобств, можно разместить людей и боевую технику, командные и наблюдательные пункты.
Бои в Прибалтике, с моей точки зрения, имели еще одну особенность. При организации своей обороны гитлеровцы стали широко использовать хутора, помещичьи усадьбы. Дело в том, что на их территории всегда можно было найти добротные каменные строения: сараи, помещения для содержания скота, хранения сельскохозяйственного инвентаря, конюшни. И здания эти строились по давней традиции с толстыми, порой более метра толщиной, стенами. Не дом, а настоящая крепость. Тут и прямое попадание снаряда среднего калибра далеко не всегда давало нужный результат. А про мины и говорить нечего. Их осколки едва заметные царапины оставляли. И главное, затраты труда на сооружение огневой точки минимальные. Амбразуры пробил — и готово.
Пришлось нам, сообразуясь с обстановкой, в определенной мере пересматривать довольно прочно устоявшиеся, привычные нам принципы планирования и организации огня, предусматривать выдвижение на прямую наводку значительно большего, чем раньше, числа орудий.
Справедливости ради надо сказать, что эти фундаментальные постройки и нами использовались в своих интересах. В них располагались штабы частей и подразделений, склады, укрывались автомашины, трактора и другая техника. Но, думаю, каждому понятно, что обороняющимся каменные здания давали значительно больше преимуществ.
Появилось у гитлеровцев кое-что новое в тактике использования танков во время контратак. В чем состояло это новшество? Прежде чаще всего бывало так: есть, к примеру, у противника 10 или 15 машин на данном участке — все они идут вперед, ведя огонь с ходу или с коротких остановок. Иными словами, все выделенные для контратаки силы принимали в ней непосредственное участие. К этому все привыкли и считали, что иначе и быть не может.
Теперь же противник поступал несколько иначе. Какая-то часть танков — допустим, два-три из десяти, — оставались на месте. Фашисты вкапывали их в землю, тщательно маскировали. Вполне понятно, что это требовало меньших затрат времени и труда, чем сооружение, к примеру, позиции артиллерийской батареи. Все можно было сделать в течение ночи, предшествующей задуманной контратаке.
Что из этого получалось? Представьте себе вражескую контратаку. Идут танки, идет пехота. На них и сосредоточено практически все наше внимание. Конечно же, на учете у артиллеристов и огневые точки гитлеровцев. Едва лишь оживут они, тут же последует сокрушительный ответный удар.
И вот наступает момент, когда наши противотанковые средства, подпустив противника на оптимальную дальность, открывают по танкам огонь. Но тут же одно орудие, а то и два вместе с расчетами выбывают из строя в результате прямых попаданий снарядов. Причем, по докладам наблюдателей, ранее засеченные батареи врага к этому никакого отношения не имеют. Они молчат или ведут стрельбу по другим целям — окопам, траншеям, в которых находятся стрелковые подразделения, по пулеметным точкам.