Мимо летели стрелы и били оборотней на таком расстоянии, на котором и они не смогли бы их достать, отрезая атакующих. По лестнице спускались.
-- Быстрее, ребята ранены! Воды! Осторожно... Стрелы собери...
-- Автоматы? О, блин, карабины пустые... Жаль, не достать...
-- Брось, там еще оборотни поднимаются ... Уходим...
Глава 17. Исход в горы и в горы...
-- Я умер, и я в Раю! Вопрос первый: так ли хорош Рай, если гнусная рожа Виткаса сидит у меня в ногах и клюет носом? Вопрос второй: с чего это у меня болят ноги и живот? Вопрос третий: почему я в воде?
Я умер, и я в Аду. Вопрос первый: так ли уж страшен Ад, если милейшее создание сидит у меня в ногах и клюет носом, а не поджаривает меня на углях? Вопрос второй: неужто Ад так милосерд, что я почти не чувствую боли? Вопрос третий: чем я заслужил воду вместо углей?
-- Ты не в Раю и не в Аду. Тьфу, тьфу, тьфу, ты пока жив.
-- А Иван? Наверное, было бы неразумно спрашивать, жив ли ты... -- Валимир пощупал Виткаса, убедившись, что он ему не снится.
-- Жив, жив! Но четыре человека погибли. О двух ты знаешь, а двое по собственной глупости. Пытались достать оружие убитых оборотней, полезли за скалы... Двенадцать раненых, но серьезных ранений нет.
-- Глупо. Сколько я проболел?
-- Полдня... Есть хочешь?
Глаза Валимира изумлено полезли вверх.
-- Полдня?! И у нас есть что поесть?!
-- Найдем! Ты лежи, лежи...
-- Да у меня вроде бы нигде не болит... -- Валимир поднялся и сел, ощупывая себя. Последнее, что он помнил: боль во всем теле, особенно в животе -- и гнусная рожа Дьявола. Теперь же он лежал в воде у самого берега подземного озера. Вода была обжигающе холодной, но приятной до щекотки. Неподалеку лежал Иван, возле него сидел Бабилон, они о чем-то разговаривали. Кроме них с Иваном в озере лежали еще несколько человек. Кто-то мылся, кто-то купался, переплывая озеро на перегонки. -- Среди нас врач?
-- Врач есть, но он тут не при чем, -- Виткас улыбался от уха до уха.
В огромной пещере вповалку спали люди. Кто-то колдовал над деревянным горшком, несколько человек сидели у костра и поджаривали грибы. Приятный запах шибал в нос, сразу началось слюноотделение. Несколько человек горланили похабную песню, чокаясь и запивая ее водой из кружек, доливая себе из пластиковой бутылки. Вода как раз закончилась, и один из них встал, не переставая петь, подошел к озеру, зачерпнул воды, вернулся, присоединившись к компании. Вся пещера была наполнена голубоватым свечением. В пещере было светло, как в пасмурный день. То тут, то там из земли торчали грибы, будто их специально посеяли, зеленоватые кочанчики продолговатой формы, толстые жирные желтоватые стебли. Дно пещеры было густо покрыто мхом и лишайником, так густо, что тот, кто ступал по зеленому ковру, слегка проваливался.
Валимир приподнял рубашку, ощупывая себя.
-- Как это ни при чем, а где моя дырка? И где мы находимся?
-- В пещере бабы и ее разбойников. А ранку мы тебе водичкой сбрызнули. Вода тут целебная... минеральный источник... Но если человек умер насовсем, она не лечит, она его растворяет, от него остается горсть земли, -- Виткас направился к костру, больше не обращая на него внимание.
-- Шутишь? -- Валимир потрясенно покрутил головой.
Усталости, как не бывало. Он вылез из воды, прошелся по бережку. Вода с него текла ручьями. Ступать по мшистому ковру было до одури приятно. Бессовестно чесалось в том месте, где врач отрезал добрый кусок приложения к достоинству. Яйцо тогда распухло и почернело, обнаруженная опухоль гноилась, и оперативное вмешательство оказалось единственным способом спасения себя любимого -- после того случая он долго не мог подать свое достоинство как должно, стыдно было чувствовать себя наполовину евнухом.
Валимир снял с себя одежду, развешивая на веревке: многие так и сделали -- в пещере было тепло, спали в трусах, развалившись на темно-зеленом ковре. Нырнул в воду, глотнув ее. Почесал интимное место -- ради этого он, собственно, и залез в воду, чтобы не на виду у всех -- глаза его изумленно полезли вверх:
-- Е-мое! Е-мое! -- он щупал и щупал, и не мог поверить.
Наросший орган был значительно лучше прежнего, утраченного. Ради этого стоило умереть и воскреснуть. Но до его яйца никому не было дела. На его возглас даже не обернулись. Ступая по каменистому дну, Валимир добрался до Ивана. Он лежал в воде, но живой и невредимый, вспоминая с Бабилоном армейскую службу. Валимир поздоровался, справился о здоровье и доплыл до середины озера, поднялся на каменную плиту. Тут сидели двое и что-то усилено пытались вынуть -- оба красные от натуги, запыхавшиеся, обиженные.
"Не бойся! Меч внутри тебя!" -- прочитал он и увидел невероятно красивую рукоять, торчавшую из камня, украшенную знакомым вензелем. Круг, с перевернутой буквой А с размашистой перекладиной. На части выставляющегося из камня лезвия -- начало рунической надписи.
-- Как они его туда воткнули? -- парень стоял над кинжалом на корточках с мучительно перекошенным лицом.
-- Не достается? -- поинтересовался Валимир, разглядывая рукоять.
-- Не-а, мы все пробовали... Вот это силища! Им на ладонь положить, другой прихлопнуть... Надо попробовать плиту расколоть...
-- Да бросьте вы! Это же Дьявольская вещица, такая же, как неугасимое полено и эта вода. Тут надо или с какими-то мыслями породниться, или кем-то стать.
-- А я слышал о таком. Только там меч был. Был такой король. А у него был друг -- волшебник. И когда король умер, он воткнул меч в камень. И сказал: кто его достанет, будет следующим королем. Пришел обыкновенный парень и достал меч. Правда, в последствии выяснилось, что он был сыном того самого короля...
-- Это легенда о двенадцати рыцарях круглого стола, короле Артуре и волшебнике Мерлине. Ну знаешь, никого из нас на царство не посадят, даже если мы его достанем.
Валимир из любопытства потыкал пальцем в рукоять и, взявшись за рукоять, потянул на себя. Кинжал вышел, как будто он доставал его из масла. И сразу же по рунам побежал огонь.
Оба парня с восхищением уставились на кинжал и на Валимира, поздравляя его с приобретением. Люди у костра, заметив на плите посреди озера оживление, глянули в ту сторону и, поняв в чем дело, остались на месте. Ну достал и достал. Парень был с приветом, но не плохой -- ему и раньше удавалось удивить народ. Тем более, и без кинжала было чему удивляться: у двоих зарастали лысины, восемнадцать человек исцелились от ранений за считанные часы, у одного нарос отрубленный палец. В общем, хворь выходила из людей. А грибы?! А та же кисловато-сладкая капуста и ревень? А палка, которая ярко горит и не сгорает, особенно, если ее воткнуть в землю?
Более или менее жизнь налаживалась.
Один Валимир с удивлением рассматривал кинжал, доставшийся ему непонятным образом. Красивый и старинный. Лезвие было острым, Валимир без труда срезал кусочек плиты, не пришлось даже усилие прикладывать. Стало понятно, кто и как вырезал ступени. Неужели все три дракона мертвы, и теперь его очередь отвечать за государство? Царица умерла, да здравствует царь? Вот уж, не было печали!
Валимир, не испытывая никакой радости, сполз с плиты и поплыл к берегу. Прошелся, вокруг озера. Остановился перед посланием, прочитал и еще раз удивился: как человек мог носить железо и есть железо? "Меч в тебе!" -- вспомнил он. Наткнулся на обломки ключа, возле которого не нарастал мох, повертел их в руках, собрал и вынес к входу в пещеру. И остановился, как вкопанный, наткнувшись на сваленные в кучу драконьи головы. Это какой надо было обладать силушкой, чтобы порубить вот так Дракона?
"Е-мое!" -- несколько раз произнес он мысленно, обойдя драконьи головы и примерив их на себя. Приоткрыл дракону веко и заглянул в мутный зрачок, величиной в две ладони. Попробовал выломать клык -- мог выйти неплохой сувенир. Зубы у дракона остались крепкими. Вспомнил про кинжал, достал и срезал один. Клык оказался не полым и тяжелым. Таскать лишнюю тяжесть, может, к тому же ядовитую, расхотелось. Выглянул наружу и понял, пописает тут, у входа. На улице стоял такой холод, что можно было снова отморозить яйца. Пописал на драконью голову. Не он один дошел до этой мысли: дракон оброс желтыми сосульками. Бросил рядом обломки ключа. Заглянул в боковую нишу -- голов там было еще больше. Вернулся и нашел Виткаса. Тот обрабатывал лук, прикладываясь и вымеряя пальцами, по образу и подобию того, который лежал перед ним.