Для сравнения – по некоторой информации тиражи первых выпусков Супермена достигали 1,5 миллионов экземпляров, тогда как сегодня тираж в 100 тысяч для сингла уже очень хорошая цифра.
Супермен устремился ввысь и потащил за собой всю комикс-индустрию, играючи задавая стандарты и устанавливая рекорды: в январе 1939 года запускается газетный стрип, в апреле выходит одиночный выпуск New York World’s Fair Comics, продававшийся по безумной для того времени цене в 25 центов, а в мае стартует серия Superman – первая сольная серия (посвященная конкретному персонажу) в истории комиксов. Успех был настолько ошеломительным, что осознать его было попросту невозможно – читатели требовали еще и еще комиксов и больше подобных персонажей. Шустер и Сигел уже не могли справиться с таким объемом работы, и издательству пришлось нанять ещё одну группу художников, чтобы успевать вовремя выдавать новые истории о Человеке из стали для разных серий.
А дальше были долгие судебные тяжбы между Шустером, Сигелом и DC, которые мы опустим, а расскажем наконец о самом Супермене – о его образе, костюме, суперспособностях и о том, что же, собственно, он собой символизирует?
И начнем мы как раз с костюма.
Костюм Супермена представляет собой канонический пример облачения супергероя, на основе которого в той или иной степени будут созданы все облачения супергероев. Яркие цвета, броская эмблема на груди, неизменный плащ – все это переняли тысячи других персонажей, а сам Супермен за десятилетия практически так и не поменял внешний вид. Источник вдохновения такого костюма известен давно – это обтягивающее трико цирковых силачей начала ХХ века, с эмблемами или разноцветные. А плащ придает фигуре величественность и создает впечатление, что персонаж парит в воздухе. А вот маска у Супермена отсутствует – его лицо открыто. И тут же возникает извечный вопрос «Ну как же его тогда не узнают?».
А правильный ответ – его не узнают, потому что авторы комикса решили, что его не будут узнавать. С годами также появилось несколько более-менее логичных объяснений того, что отличной маскировкой являются очки. И самое лучшее из них – «Вы никогда не признаете в странном очкарике из газеты всемирно известного супергероя, швыряющегося небоскребами. “Похож на Супермена?”. Пфф, мало ли кто на кого похож?! На самом деле абсолютно неважно, надо ли носить Кларку маску или нет, гораздо важнее другое – зачем Супермену нужна двойная личность?
А ответ на этот вопрос прост и гениален (вообще, обожаю ранние комиксы за их простоту и легкую наивность) – потому что Сигел и Шустер, авторы Супермена, посчитали забавным любовный треугольник Супермен-Лоис-Кларк. Вот и все. То есть изначально это был чисто сюжетный инструмент, призванный сделать истории интереснее и создавать множество неловких и забавных ситуаций.
Но тут возникает проблема – у Кларка долгое время не было объективных причин отчаянно цепляться за тайну своей личности. Комиксы тогда были простыми и чистыми, как слеза ребенка, и ни о какой «опасности для близких» или «символе» и речи не было; это была навязанная авторская условность, потому что у супергероя должна быть двойная жизнь, и точка: это его ключевая характеристика, иначе он становится обычным героем античности или Средневековья, вроде Геракла или Роланда. Вслед за Суперменом двойная жизнь становится нормой и для других героев, но объективные предпосылки к необходимости такой жизни появились заметно позже, в эпоху, когда идеалы и установки модерна стали ставиться под сомнение, и во всем начались поиски логики и применимости к нашей с вами реальности.
На мой взгляд, став с годами символом и путеводной звездой для всего человечества, Кларк ощутил вес мира на своих плечах, и ему так или иначе нужно было хоть как-то от этого отдыхать. Ведь рос и воспитывался он как обычный человек и вовсе не был готов расстаться со своей «человечностью».
Но, как говорится, встречают по одежке, а провожают по уму. В случае же с супергероями провожают зачастую по тому, на что они способны. Вот об этом и поговорим.
Суперспособности
Вот тут проявляются первые ростки проблем, которые неизбежно возникают при разговоре о комиксных персонажах, каждому из которых по несколько десятков лет. Их можно обозначить сократовским «Я знаю, что ничего не знаю».