Хотя этот прыжок для всех тут был первым, они оставались совершенно спокойными. Сейчас весь экипаж сидел в таких рубках, и всюду царило такое же нетерпеливое, но сдержанное спокойствие.
Звон сигналов смолк, стало совершенно тихо. Анмай невольно оглянулся на запертую дверь. Все двери и люки на Астрофайре уже были закрыты, хотя это имело скорее психологическое, чем практическое значение. На большом экране застыла россыпь неподвижных звезд. Он попробовал отыскать цель их прыжка, но тут же спохватился, - для этого потребовался бы мощный телескоп.
Помещение заполнил мягкий сильный голос.
- Внимание. Начинаем подготовку к прыжку. Всем занять свои места, покинуть шахты, коридоры и залы. Внимание! Приготовиться к возвращению силы тяжести.
Секундой позже корабль содрогнулся, и Вэру с силой вдавило в кресло, - включился сидератор. Масса хлынула в накопители Эвергета и далее - в его рабочую зону, где превращалась в энергию. За полчаса он должен был аннигилировать два триллиона тонн вещества и запасти энергию в анизотропном ядре. Монопольные аннигиляторы с такой работой не справились бы. Эффективность Эвергета была очень велика, но даже штатных утечек хватило, чтобы броня корабля раскалилась до миллионов градусов, и во все стороны ударил мощный поток рентгеновского излучения.
Анмай вздрогнул, осознав, что всего в десятке миль под его босыми ногами бушует адское пламя, подобное пламени Бездны, - пусть и более слабое, но ненамного. Это было пламя звезды-гиганта, почти в триста раз более мощное, чем солнечное. Полной энергии накопителей хватило бы, чтобы взорвать целый мир и испарить обломки. И если что-то пойдет не так...
Его размышления прервало резкое ощущение падения, - но не вниз, а вбок. Астрофайра разворачивалась в направлении цели. Непомерный размер корабля затруднял даже столь простые маневры, - чтобы просто развернуться на месте, ему требовалось восемьдесят секунд. Это время можно было сократить в несколько раз, повысив тягу, но тогда экипажу пришлось бы несладко.
Анмай ощутил, что его тянет в другую сторону, - в космосе нельзя просто развернуть что-то. Его ещё нужно потом затормозить.
Звезды поплыли на экранах, потом застыли неподвижно, - разворот закончился, но пол еще содрогался. Двигатели окончательно стабилизировали звездолет. Затем вновь повисла тишина, лишь индикаторы мерцали, показывая степень зарядки накопителей. Не было слышно гула перегруженных механизмов, под ногами не дрожал пол, не пышело жаром, - всё, происходящее в машинных отсеках, было недоступно для восприятия. Наблюдая за медленно растущей зеленой линией, Анмай думал о том, что должно последовать за этим.
Им предстояло пролететь миллиард световых лет. Он понимал, что этот полет был настоящим, без преувеличений, чудом, почти немыслимым. И оно стало возможно лишь благодаря Йалис.
Йалис был неизбежным результатом единства сил природы. Четыре фундаментальных взаимодействия, - сильное, слабое, электромагнитное и гравитационное, - были лишь проявлениями единой суперсилы на различных энергетических уровнях. Все элементарные частицы, - они же кванты соответствующих полей, - тоже были едины, ибо едина породившая их суперсила. И она же могла изменить их сущность, их спин.
Даже на этой стадии теория Йалис была дьявольски сложна. Изотропический спин определял основные свойства частиц. Он мог принимать значения от 0 до 2 с шагом 1/2. Так, все частицы вещества - кварки и лептоны - имели спин 1/2 и некоторый объем. Кванты всех взаимодействий, кроме гравитации, имели спин 1. Спином 3/2 обладали аксионы - тяжелые слабовзаимодействующие частицы, типа дельта-уэмон или гравитино. Гравитон имел спин 2 и, в некотором роде, он был квантом пространства и времени. А спином 0 обладали лептокварки, - частицы, определяющие свойства всех остальных частиц.
Из самого факта существования суперсилы следовала возможность изменения изотропического спина. Для этого нужно всего лишь создать коллайдер, разгоняющий частицы до энергии, при которой все взаимодействия сливались воедино - порядка 10^17 ГЭВ. Это было очень сложно сделать, но, если это удавалось, то становилось возможным всё. Поместив в такую машину некий объем вещества, можно было превратить его в излучение, в силовые поля, или в гравитацию - именно так работал сидератор. А можно было вовсе лишить материю спина, превратив её в лептокварки, изменяющие силу взаимодействий и массу элементарных частиц. Они могли, например, превращать кварки в позитроны, после чего происходила полная аннигиляция. Даже ничтожная степень такого превращения была равна уничтожению, и оно стало основным видом боевого Йалис. Сейчас оно служило для зарядки накопителей.
Все подобные превращения были чрезвычайно опасны, и не имели бы почти никакой практической ценности, - если бы не ещё один любопытный эффект.
Материя, порожденная Творящим Взрывом вопреки закону сохранения энергии, не существует. Все элементарные частицы на самом деле не имеют массы. Но один из видов лептокварков - бозон Хиггса - наделял их массой, математически мнимой, разумеется. Анмай не вполне это понимал, однако в царстве квантовой физики обычная логика, порожденная в макромире, становилась непригодной. Но, хотя этот эффект нельзя было понять, его можно было использовать.
Бозоны Хиггса, как и другие лептокварки, вполне создавались искусственно. Как и у всех других частиц, у них были античастицы. В противоположность собратьям, они лишали вещество барионного заряда и ряда иных физических характеристик. Эвергет Астрофайры мог выбросить достаточно анти-Хиггсов, чтобы лишить её массы покоя - на невообразимо малую долю секунды. Продлись это чуть дольше - все частицы корабля, удерживаясь вместе в миг прыжка лишь силами инерции, тут же разлетелись бы. Самым сложным было вовсе не забросить звездолет в заданную точку, а забросить его так, чтобы на нем не разрушились все сложные структуры. Эти требования исключали друг друга, и примирить их удалось с большим трудом.
Но сбои иногда случались, и часто после прыжка на борту звездолета не оставалось ничего живого. Анмай знал, что в таком случае всего через шесть месяцев его тело восстановят, ведь матрицы личностей могли разрушиться только вместе с кораблем. Но всё же, ему было жутковато. Его несколько утешало лишь то, что затененное вещество никак не могло взаимодействовать с обычным. В миг прыжка они могли проскочить сквозь звезду, сквозь любую толщу массы, - и даже не заметить этого. Только черные дыры могли стать гибельным препятствием, но вероятность столкновения с ними была очень мала. Физические ограничения скорости на затененный объект также не распространялись. Практически, чтобы миновать любое расстояние в не-пространстве, времени нужно не больше, чем свету, чтобы пересечь диаметр протона.
Однако, попасть в нужную точку безмерно огромного космоса было очень трудно. Расчеты мощности и направления импульса требовали учета столь многих факторов и были так сложны, что это просто нельзя было представить. Во всяком случае, размер нужных для вычислений компьютеров не меньше, чем размер самого Эвергета, проводил нижнюю черту размера сверхсветовых кораблей, - не меньше Товии. Вдобавок, аннигиляция бозонов Хиггса в моменты входа и выхода порождала мощнейшие вспышки гамма-излучения, а их античастицы разрушали все сложные структуры в месте перехода. Как-то ограничить эти неприятные последствия было нельзя.
Куда более простой и притом более важной была возможность выстрелить в заданную точку или объем пространства любые затененные элементарные частицы, вплоть до лептокварков. Некогда именно такое их просачивание, случайно возникшее в физическом эксперименте, позволило открыть сам Йалис.
Но и овладение Йалис вовсе не дарило всемогущества. Изменение физики требовало энергии, причем, совсем не маленькой. И оно было лишь следствием более общих физических законов... которые тоже можно изменить. Но была разница между игрой и изменением правил игры. Природа тоже могла постоять за себя, и тот, кто нарушал установленные ей правила, получал только хаос, - и исчезал в нем.