Анмай решил вновь лечь на полу рубки. Здесь было достаточно удобно, но он тоже никак не мог уснуть. Ещё никогда он не расставался с Хьютай так надолго, и сейчас его жгла неотступная тоска. Через шесть, нет, уже через четыре месяца она воскреснет, - но его с ней не будет. Мысль о том, что Хьютай сочтет его погибшим, и его место возле неё займет его копия, была мучительно невыносима. Нет, она станет всеми силами искать его, - и Астрофайра, конечно, будет всячески ей помогать. А он станет прятаться от той, с кем мечтает встретиться больше всего на свете! И, пока она на борту, он не сможет противостоять Астрофайре, даже получи он такую возможность. А вот та может просто убить его. По законам Файау это будет совершенно естественно...
Анмай окончательно запутался. Почему он не может отказаться от своего плана? Ведь ему, - лично, - ничего не грозит. Но именно он создал Файау, - пожалуй, поэтому. И он уже не сомневался, что она замыслила тотальный ксеноцид. Но вот что ему делать, если эти подозрения подтвердятся? Вдруг машины правы? Ведь они делают это ради выживания файа, и даже ксеноцид не столь страшен, как все уничтожающая война. И что он сможет сделать, если решит помешать ей?
В разбитом корабле его предков был Эвергет, - но он вряд ли действует. А Сверх-Эвергет Линзы, - как им управлять? Некогда владевший им искусственный интеллект сейчас уже, несомненно, мертв, не существует, - об этом говорило множество повреждений внутри Линзы и то, что Астрофайра вообще проникла в неё. Но сам Сверх-Эвергет, - по крайней мере, его силовая установка, - ещё работает. Сможет ли он разобраться в высшем достижении совершенно чужой цивилизации?
Тут требовался гений, - а он пока не заметил за собой никаких особых способностей. Даже если сможет, - что делать потом? Противостоять уничтожению жизни Сверх-Эвергет мог, но лишь в пределах Линзы. Начать безнадежную войну с рассеявшейся по всей Вселенной Файау? Как бы он ни старался, - она неизбежно одолеет его. И даже если найдется способ уничтожить Файау, - он не посмеет разрушить мир, ради создания которого жил.
* * *
Несмотря на напряженные раздумья, Анмай никак не мог что-то решить, - словно пытался сунуть голову в камень. Пытаясь отвлечься, он стал думать, до каких пределов развития может дойти цивилизация. Почему, скажем, строители Диска не заселили всю Вселенную и не переделали её по своему вкусу? Он не мог представить, как можно превратить целую галактику в стальной диск, но в этом было нечто... да, жалкое, - признание какого-то поражения? Быть может, они не захотели? Но разве возможно такое? Как можно остановиться на великом пути, зная, что счастливой бесконечности не будет, а будет сползание в небытие, лишь поначалу очень медленное?
Мысли Вэру начали жить сами по себе, - он словно со стороны наблюдал за своими мучениями. Оказалось, что мучения разума хуже недавно испытанных им мучений тела... Он грубо одернул себя. Будущее всё разрешит, - так или иначе. А ему стоит подумать о насущном.
Углепластовая платформа, несомненно, невидима для радаров и не выделяет тепла, - их непросто заметить. Впрочем, завтра же они это проверят. Пока же ему никак не удавалось уснуть, - всё время наплывали мысли о том, что ожидает в будущем Файау и его самого. Анмай вспомнил, что видел в Цитадели, - часть этого, кажется, сбылась. Но остальное... не был ли это простой бред?
Ему вдруг подумалось, что бороться с машинами бессмысленно. Он тоже должен к ним присоединиться, - когда истечет его срок, - или умереть.
Анмай усмехнулся. Он знал, что слишком труслив, чтобы выбрать смерть по своей воле. Может быть, есть третий путь?..
Он пожалел, что не может погасить явь, словно лампу, - крутился так и этак, но заснуть никак не мог. В тяжелом полусне перед ним плыли галактики, бессчетные рои звезд, тел, лиц, проносились межзвездные корабли, - а вокруг замыкалась стена бездонной тьмы. И хотя этот образ был неверен в самом главном, Анмай всё же задумался. Что там, снаружи Метавселенной? Ведь она неизмеримо огромна, но конечна. Что дальше? Бесконечная пустота?..
Он попытался представить бесконечность, - ничего, только тьма, и он погружается в неё все глубже и глубже... Его отвлек тихий стук. В комнату ловко проскользнул Айэт.
- Ты не спишь? - спросил он, усаживаясь прямо на пол.
Небо заволокли облака, луны погасли, и во мраке виднелись лишь его зубы и белки глаз. Внизу ничего видно не было, - казалось, они и впрямь погружаются в бездну. Лишь тихое гудение и едва заметная вибрация напоминали, что они просто летят.
- Все уже спят. А я не могу. Может, ты расскажешь мне что-нибудь?
Анмай слабо улыбнулся. Он успел забыть, что Айэт, по сути, ещё ребенок.
- Ну скажи хоть, куда мы летим?
- В центр Линзы. Я знаю, как туда попасть. Там мы узнаем про твой мир если не всё, то хотя бы главное...
- Но ведь Засолнечная Стена... за ней обитают души умерших. И мы летим туда? - Айэт, впрочем, не выглядел испуганным, скорее, восхищенным.
- Да. Я не знаю, что там, но наверняка не менее интересное, и странное, чем потусторонний мир.
Пользуясь случаем, Анмай решил узнать, какие религии развились в странном мире Линзы, но Айэт оказался страстным атеистом. Он засыпал Вэру вопросами, но тот не спешил отвечать, уже понимая, что именно скука станет их главным противником в путешествии.
- Чтобы попасть в центр Линзы, - наконец сказал он, - нам придется пересечь Кольцевое Море. Это семьдесят дней полета в тишине и мраке. Нам нечего будет там делать, - и тогда я расскажу тебе... вам всё. Но не раньше.
Айэт не стал настаивать. Помолчав, он сам стал рассказывать ему о своем детстве. Анмай удивился, как много замечал этот, с виду наивный юноша. Слушая его тихий, спокойный голос, повествующий об обычных, но, в то же время, удивительных вещах, он и сам не заметил, как погрузился в ровный, спокойный сон.
* * *
Полет проходил на удивление спокойно. Анмай, устав от бесплодных размышлений, тщательно обследовал память главного компьютера Уйты. Его удивило, что программы смогли сохраняться так долго, - похоже, машины энергостанции каждые несколько лет перезаписывали их. Разобраться в них, правда, оказалось непросто. Он днями напролет просиживал у монитора, и его терпение было вознаграждено, - среди кучи непонятных файлов нашлось подробное описание Уйты. В нем, среди прочего, значился оружейный сейф с кодами доступа, - скрытый так искусно, что Анмай и не заподозрил бы его существования. В нем лежало восемь ручных лазеров, - личное оружие древних файа, строителей платформы, - и он с интересом взял один, плоский прямоугольный блок со скошенным нижним передним углом и цилиндрическим выступом дула. Сверху был обычный пистолетный прицел, а в центре корпуса, - четыре отверстия для пальцев. В верхнем скрывалась спусковая кнопка. Кроме неё, на лазере был еще выключатель в тыльной части, и два ярких индикатора сбоку. Оружие оказалось монолитным и тяжелым, словно отлитое из цельного куска свинца.
Эти ручные импульсные лазеры работали в инфракрасном диапазоне, чтобы их отраженный свет не выжег глаз. Расхождение луча в нем, правда, было значительным, и дальность эффективного огня не превышала двухсот метров. Мощность импульса составляла сорок килоджоулей, что примерно соответствовало небольшой гранате.
Невысокая мощность отчасти возмещалась скорострельностью, но лучевое оружие не имело никакой пробивной силы. Вопреки прежним представлениям Вэру, оно вовсе не кромсало врагов на куски, подобно мечу или секире. Оно просто плавило мишень или, при большой концентрации энергии, взрывало её. В общем, импульсный лазер поражал цель как оружие, стрелявшее шариками липкой взрывчатки, - где-то в дюйм диаметром.
Сейф был небольшим, и, кроме лазеров, Анмай нашел в нем лишь одно странное устройство, - нечто вроде массивного стержня с двумя муфтами-призмами на концах. Из венчавшего одну из них раструба торчало массивное игловидное острие.
Это оружие когда-то создали Мэйат, строители Линзы. Как и оружие Файау, оно казалось цельным куском металла, без каких-либо съемных частей, не оказалось на нем и прицела. Очевидно, оно годилось лишь для стрельбы в упор. Однако, в описании говорилось, что эта вещь совершенно необходима для полета там, за Засолнечной Стеной. Как и лазеры, её питал монопольный аннигилятор. Когда оружие включали, конус раструба наливался мертвенно-синим, неестественного оттенка светом, - оно облачком окружало иглу. Из детского любопытства Анмай сунул в него палец. Сияние было холодное и как будто влажное, но обжигало, и его палец болел ещё несколько дней.