Сбив последнюю машину, Ювана удивленно вскрикнула, показывая вверх. Только что там была пустота, - а сейчас кровавое солнце заливало тучу, рой, неисчислимую орду дисков. Они выплывали из дыры и потоком устремлялись вниз, словно катясь по невидимым рельсам, но с быстротой пуль. Анмай слабо улыбнулся. Он не верил, что диски решат прийти ему на помощь, но, как оказалось, ошибся.
Диски стаей набросились на Товию. От беззвучных ударов столкнувшихся силовых полей у Вэру всё содрогнулось внутри. Затем вспыхнуло неистовое пламя, - это сталкивались уже разнозначные силовые поля.
После первого же выстрела Анмай покатился по полу, закрывая обожженными руками глаза, оглушенный грохотом... внезапно он стих. Подняв голову, Вэру увидел, что зеркальная стена, спустившаяся сверху, в один миг перекрыла портал. Его металл тек, словно жидкость, стремительно восстанавливая прежние формы. Очевидно, защитные системы здесь ещё работали. На словно растаявшей стене-экране они видели, что Товия начала подниматься, - для ведения боя ей был нужен простор. Несколько секунд Анмай видел её плоское днище с центральной ступенчатой дюзой, в которой сияла звездная голубизна. Затем Товия исчезла наверху, лишь вспышки и сотрясавшие всё вокруг беззвучные удары говорили, что сражение продолжается, но Анмай понимал, что это не спасет их надолго. Если они не одолеют Товию, причем немедленно, - они погибнут, их не спасет даже нейтридная броня заслонки, - ведь для Йалис не существует материальных преград.
Через минуту Товия появилась вновь, но уже значительно дальше. Она почти исчезла в рое атакующих дисков. Только страшный блеск аннигилирующих полей показывал, что она ещё сопротивляется.
Дисков собралось уже очень много, но поле Товии оказалось всё же мощнее, а её энергетические орудия разбивали диски вдребезги, один за другим. Анмай видел, как вниз, кувыркаясь, летят чудовищные обломки. Но тут появились рои многогранников и других меньших машин, вооруженных лазерами. Вэру не знал, решили ли они помочь своим врагам, или те смогли подчинить их своей воле, но теперь обстрел уже не был односторонним, - их лазеры проникали сквозь силовое поле и могли серьезно повредить Товию. В разящем сверкании, среди стремительно растущей орды атакующих механизмов уже ничего нельзя было разобрать.
Вспомнив, что там, в сердце этой чудовищной тучи, из которой идет дождь расплавленной стали, - его Хьютай, Вэру испугался, зная, впрочем, что это глупо. Он не сомневался, кто выйдет победителем из этой битвы. Отчаянная храбрость машин, атакующих Товию, давала ему отсрочку максимум в несколько минут, не больше. Его могли убить и прямо сейчас, - ведь Эвергет Товии мог поражать области диаметром всего в несколько метров.
При этой мысли он вздрогнул. Но решится ли Астрофайра применить столь грозное оружие рядом с...
Анмай яростно встряхнул волосами. Здесь должен быть способ связаться со Сверх-Эвергетом. Но вот какой?
Его взгляд быстро обежал зал, остановился на металлическом блоке. Он вспомнил, как прикасался к нему, вспомнил свои ощущения. Возможно...
Рывком вскочив, Анмай пошатнулся, но устоял на ногах. Многочисленные синяки и ушибы болели, голова кружилась от голода, но ходить он пока ещё мог.
Путь до сверкающей черной плиты показался ему очень долгим, - в каждый миг Вэру казалось, что сейчас его настигнет тихая и мгновенная смерть. Когда он, наконец, заглянул в глаза своему отражению, то ощутил растерянность и стыд. Что бы ни хотела сделать Астрофайра, она захватила его Хьютай. Вот только это уже ничего не могло изменить.
* * *
Чем бы ни было это устройство, как бы оно ни работало, ему был нужен прямой физический контакт. Анмай пошевелил босыми ногами, стремясь, чтобы подошвы как можно плотней прилегали к металлу, и поднял руки. Отражение смотрело на него растерянно, и, как ему показалось, с испугом. Он улыбнулся, вздохнул, пытаясь успокоиться, и плотно прижал ладони к плите. И уже не мог их отнять, - все его тело, от ладоней до пальцев ног, свела судорога, мышцы напряглись до твердости камня, и он не мог даже пошевельнуться. Но боли не было, и он спокойно смотрел, как по коже текут струи яркого синего пламени. Светящиеся круги расходились по блоку из-под сразу онемевших ладоней. Через миг Вэру показалось, что он смотрит на себя со стороны, но тут же это ощущение исчезло.
Его сознание с неистовой силой вырвалось вверх. Он видел себя сверху, сбоку, снизу, видел Ювану, неподвижно сидящую у основания пирамиды, Айэта, лежащего в сотне метров от него, небо, Товию - всё. Он не верил, что его сознание может вместить столько. Но тут же он понял. Это был лишь терминал, средство связи с управляющей сутью Линзы. Но она отключилась много миллионов лет назад, - всё осталось целым, но разум, обитавший в металле, ушел, не оставив и следа. И сейчас его сознание занимало его место. Это был прощальный дар ушедшего.
Оно стремительно росло, подчиняя себе разумную, но лишенную воли и индивидуальности управляющую сущность. Миллионы новых чувств, мыслей, возможностей не мешали друг другу, открытые сразу все, - это напоминало необычайно стремительный взлет. У Вэру перехватило дыхание, но он этого уже не почувствовал. Сознание его тела стало лишь ничтожной частью разума, заключенного во всем массиве Линзы. Это было самое поразительное, самое возвышенное в его жизни.
* * *
Ювана видела, как скользящее по коже Анмая бледное пламя вдруг вспыхнуло ослепительным ореолом. Свет обжигал, но темная фигура внутри была неколебима. Это выглядело страшно и удивительно прекрасно. Её настолько поразило происходящее, что она не могла даже пошевелится. Она могла лишь думать, - о том, что Анмай всё же достиг своей цели, слился в одно целое с всесильной машиной. Она была счастлива видеть это, но вдруг ей нестерпимо захотелось встать там, рядом с ним. Она сделала несколько шагов, - и замерла, чувствуя, что сгорит прежде, чем достигнет последней ступеньки. Она могла лишь смотреть, но это не уменьшало её счастья. Впрочем, она и сама не могла понять, откуда оно.
* * *
Анмай ощутил, что рост его сознания прекратился, - оно заняло все свободные ячейки. Теперь он мог оценить свои возможности и чувства. Их оказалось так много, что он на мгновение растерялся. Он слышал и понимал разговоры машин, на время освободившихся от его власти. Он мог видеть всю населенную поверхность Линзы, причем, с любым увеличением. С помощью множества телескопов, установленных на её своде, - их отражающие зеркала казались её обитателям звездами, - он мог различать даже лица. Айэт был прав насчет глаз бога.
Он ощущал поток питающей плазмы, ровное горение материи в сердце, в анизотропном ядре, ощущал мощь поля, поддерживающего его, - он чувствовал всё, что составляло Линзу. Вся эта немыслимо огромная масса, которую даже свет пересекал за долгих сорок секунд, в конечном счете, была единым целым. Она не могла перемещаться, - для этого не хватало даже мощи Сверх-Эвергета, - но Анмай ощущал напряжение окружающих его гравитационных полей, и видел траекторию, по которой двигалась Линза. Он видел и межзвездное пространство, различал планеты у соседних звезд, слышал заполняющие космос беззвучные, но внятно-зловещие переговоры, сигналы, сообщения...
Он попытался проверить свою, точнее чужую, но уже ставшую его собственной память машины. Его мгновенно захлестнул поток непредставимо чуждой информации. Он спешно отгородился от него, понимая, что тот может поглотить, точнее, изменить его сущность. Вэру не терпелось разобраться с ним, но он спохватился. Прежде всего, ему нужно разобраться с Товией и Астрофайрой.
Хотя накопители энергии и основные контуры Сверх-Эвергета уже очень давно не использовались, они оказались исправны. Анмай обнаружил, что может чувствовать даже малейшие проявления Йалис. Он ощутил и узкое облако гравитационных всплесков, - ими Астрофайра управляла Товией. Анмай попытался перебить или заглушить его, однако тщетно, - эта связь недаром считалась самой надежной. Единственное, чего он добился, - прямого контакта с Астрофайрой. Но теперь они могли говорить на равных, - очень странное ощущение. Анмай не мог понять его. Тут не было слов, они обменивались образами, столь сложными, что он даже сейчас не всегда сознавал их. Но разговаривать они могли свободно. Их материальные основы были совершенно различны, но они быстро нашли общий язык, - ведь они принадлежали, всё же, к одной культуре. В словах это бы звучало примерно так: