С резким звуком, - словно треснуло толстое стекло, - пол вокруг них рассек идеально ровный круг. Секундой позже он пошел вниз, в полумрак. Когда пол застыл, Анмай с удивлением осмотрелся. Просторная комната была более чем странной, - без видимых дверей, многоугольная, причем не только стены, но и потолок, и пол тоже. Он распался на множество низких уступов, покрывшихся чем-то очень белым и мягким. Свет падал непонятно откуда, казалось, из воздуха. Здесь было очень тихо, - подняв глаза, Анмай увидел, что свод сомкнулся. Помещение показалось ему на удивление уютным. У стен стояли низкие столики с разнообразной снедью, приготовленной предусмотрительным Айэтом.
Вся восьмерка устроилась, кто как привык, - файа сели прямо на пол, на пятки, симайа повис в воздухе, словно свернувшись в невидимом кресле. Укавэйра осталась стоять, - благодаря хвосту, у неё не было ни желания, ни возможности сесть.
- Я рада, - начала она, - что все наследники Файау нашли, наконец, общий язык, хотя бы в столь важном деле, как спасение нашей родины и обитающих на ней разумных. Таким образом, хотя бы часть преступлений, - наших, и наших рас, - будет искуплена.
Она говорила тем же тонким, шипящим голоском. Анмай едва мог заметить движения крохотных губ, блестевших серебром. Симайа поклонился основательнице своей расы. Никому это не показалось забавным.
- Мы надеемся на это, - добавил Вайэрси, - хотя и не уверены в успехе. Стена Света подойдет к Эрайа через три дня, а через четыре, - по вашему счету времени, - она должна занять свое место в Поясе Миров Р`Лайх.
- Я всё же не вполне представляю, как это будет, - сказал Анмай. - Открыть портал, - да. Но приливные силы от огромной массы "Укавэйры" превратят Эрайа в пыль.
- Компенсаторы гравитации, но энергии уйдет... - Вайэрси пожал плечами. - В принципе, Нэйриста может и не "всплывать", - оставаться в пространстве Дополнительности, только открывать портал, и запускать через него всякую мелочь... ну, - относительно себя.
- Это важно, - сказал Айэт, - но я собрал вас, чтобы узнать более любопытные вещи. Меня, например, очень интересует, что за время нашей разлуки делал ты, - он взглянул на Вэру.
Анмай начал говорить, его спрашивали, и постепенно плотину настороженного молчания прорвало. Вскоре все говорили вместе, и в воздухе повис гвалт.
Здесь Вэру провел несколько, пожалуй, самых счастливых часов в своей жизни, - он не представлял, что до такой степени соскучился по обычному, живому общению. Лишь краем глаза он видел, что Нэйс сидит в одиночестве, и за всё это время не сказал больше ни слова. А Хьютай, Ювана и Эрисса сбились в тесный кружок, к которому, к его удивлению, присоединилась и Укавэйра.
В этой веселой болтовне он понял, что возрожденные тела по своему сознанию немногим отличались от исходных. Всё, принадлежавшее сверхинтеллекту машин, в них отошло на второй план. Они оказались схожи и ещё в одном, - все вернулись к биологической жизни голодными, и припасенная Айэтом снедь пришлась как нельзя кстати. Сам он, ещё во время своей речи с тоской смотревший на столик, первым подал пример, - выбрал большое яблоко, и с энтузиазмом углубился в него. Он ел очень аккуратно, но явно не задумываясь об этом, - в точности так же, как раньше.
Остальные быстро присоединились к нему, даже Укавэйра нашла блюдо по вкусу. Было забавно смотреть, как толстое, массивное существо орудует крохотной вилочкой, зажатой в могучей руке, - оно насаживало на неё кусочки чего-то довольно аппетитного на вид, и отправляло в свой трогательно маленький ротик, тихонько чавкая. Сидевшая напротив Хьютай несколько раз чуть не давилась от смеха. Сам Анмай сидел бок о бок с Эроином, - их взаимное любопытство быстро перешло в симпатию.
Эроин родился восемь тысяч лет назад, но вначале Анмай не чувствовал этого. Ему казалось, что рядом сидит просто юноша, его соплеменник, спокойно и ровно рассказывающий удивительную историю своей жизни.
Он вырос в Бетмуре, селении одного из племен файа, даже после эвакуации в центр Линзы сохранивших дикий образ жизни своих предков. Однажды он с маленьким отрядом товарищей самовольно ушел на разведку нижних плоскостей, - и не смог вернуться обратно. Некоторые из его друзей погибли во время долгих и опасных скитаний, остальные, и он сам, попали в Хали, - один из крупнейших городов файа. Это случилось накануне начала вторжения на внешние плоскости Линзы, и Эроин с друзьями принял в нем самое активное участие. Но вскоре их пути разошлись. Он долго скитался, - сначала по внешним плоскостям Линзы, затем вновь по её Центру, и, наконец, встретил Нэйса, уже тогда обретшего облик гигантского стального диска. Именно он предложил Эроину обратиться к Айэту...
О дальнейшем, о выборе Айэта и подавлении мятежа ару Анмай уже знал. Но проклятие ару продолжало жить, вновь обретя плоть в войне Айэта и Сети, Мроо и Йэннимура, в возмездии "Укавэйры"...
История Эрассы была куда короче. Они встретились в Хали, и Эроин полюбил её. Позднее она погибла, когда атака ару превратила город и всех его обитателей в пар. Айэт же в числе многих вернул её из небытия, восстановив её тело и утешив безысходную тоску юноши. Они прожили долгую жизнь, - вырастив одиннадцать детей, - а потом стали одним из стражей Линзы: две любящих души в одном металлическом теле. Вместе с Нэйсом и многими другими они помогали файа и иным расам Линзы, и, наверное, были счастливы, - пока Линза не погибла. А потом для них вновь пришла пора расти, и, наконец, они стали теми, кем были сейчас...
Анмай вздохнул. Между ним и Эроином зияла незаполнимая пропасть. Дело было даже не в колоссально большем разуме и жизненном опыте Чэрити. Он всегда стоял на одной стороне и никогда не испытывал падений. Но ещё большая пропасть зияла между Эроином и Айэтом, - между богом-машиной и вторым из его слуг. А между собой и Айэтом Анмай не чувствовал никаких преград, - казалось, они расстались лишь вчера. Он уже давно отчаялся понять, отчего отношения среди его соплеменников не всегда поддаются логике...
Айэт был хмур, когда рассказывал о гибели своего мира. Когда Линза была уничтожена Мроо, для него пришла пора бесконечных скитаний в звездных безднах, и столь же бесконечной войны, - войны без надежды, ведь его сил хватало лишь на молодые, отбившиеся от стай матоиды. Правда, и это случалось нечасто, и плата за эти редкие победы была тяжела. Война Темноты велась на взаимное уничтожение, и разница в могуществе сторон была столь велика, что Мроо не составило большого труда обратить её в бойню. Всю её тяжесть несли сейчас симайа, и помощь Айэта была почти незаметна для них...
Вайэрси сел совсем рядом с Вэру, откровенно рассматривая его, как нечто любопытное. Лицо симайа, очень красивое, было серьёзным и хмурым. В сложной иерархии Йэннимура он был одним из Пастухов, - тех, кто не давал остальным сбиться с пути. Он рассказал, что у его народа две главных цели. Первая, - изменить Вселенную так, чтобы в ней не осталось места для смерти, - была понятна и не вызывала никаких сомнений. Вторая, и, как со вздохом признался Вайэрси, почти недостижимая цель, заключалась в сохранении единства симайа, - действительно непростая задача, ибо у каждого из двадцати триллионов симайа свободы было больше, чем у кого бы то ни было. Стремления у них, разумеется, были более чем различны, и Пастухи старались, чтобы неизбежное их столкновение не привело к катастрофической междуусобной войне, - она чуть не началась, когда решался вопрос о помощи "Укавэйре". Анмай не без ехидства спросил, что симайа станут делать потом, когда смерть будет изгнана из мироздания.
- Потом? - Вайэрси улыбнулся. - Объединять разумные расы, вести их, увеличивать разнообразие. Создавать новые возможности. Уничтожение смерти, - только первый этап, то, что нужно сделать прежде всего остального. Естественно, что ядром нового Йэннимура должны стать близкие к нам народы...
Анмай знал, что это правда. Но тем сильней его интересовала раса людей, - единственная, подобная расам Файау, и потому не отделенная от них непреодолимой пропастью непонимания. А перед ним сидел Айэт, знавший об этой расе больше, чем любой другой, - за исключением симайа, которые знали всё.