Сидя в одиночестве над расчетами и зная, что ему никто не помешает, Анмай скинул всю одежду, - здесь не было так жарко, просто обнаженным он чувствовал себя свободнее, как ни забавно это было.
"Похоже, во мне слишком много от моих диких предков, - лениво подумал он, - тех, кто две тысячи лет жил на мертвом сейчас севере".
Перед ним проходил длинный ряд видений, - наполовину воспоминаний, наполовину фантазий. Маленькая группа смуглых беглецов, спасшаяся на сумрачном севере от безжалостных бионических охотников Межрасового Альянса... Долгие годы скитаний в пустом мире, отравленном радиацией... Неожиданно быстрое превращение стаи диких охотников в народ, строивший каменные здания и выплавлявший сталь...
Бесконечные, безжалостные войны, дикие по своей жестокости, привели к объединению племен файа в одно целое. Уже тысячу лет назад они создали единую страну, - Фамайа, занявшую весь пустынный и унылый северный материк, ныне задохнувшийся под ледниками. Имена Объединителей были живы и поныне. Вождя, окончившего последнюю войну и основавшего Товию, - не эту, а погребенную под вечным снегом, звали Анмай Вэру.
"Почему меня тоже назвали этим старинным именем - Широкоглазый? - подумал Анмай. - А он носил его в честь ещё более древнего героя, который вывел нас из рабства Альянса... - он вспомнил высеченное на скале лицо. Если отбросить неровности камня, то их лица были очень похожи. - Может, Строитель Вэру, - его дальний потомок? И я - тоже? Откуда вообще взялись мои предки? Как мне хочется верить, что где-то в космосе есть другие файа - не такие дикие, как мы!"
Но и его здешние предки не были дикарями. Они строили города, он помнил руины той, первой Товии, - она никогда не видела врага в своих стенах, помнил пирамиду Вэйда Объединителя среди её развалин, - она одна устояла, пережив создавший её народ...
Древние файа были жестоки, - им не было равных в безжалостных военных хитростях. Но одновременно это был упорный и мечтательный народ, поклонявшийся звездам и солнцу, что так редко навещало их землю. Каждый год, во время летнего солнцестояния, вся молодежь - совершеннолетние, но ещё не имевшие детей, - собиралась в больших открытых храмах. Они были босыми, в белой одежде, с золотыми браслетами на руках и ногах. Они несли большие зеркала из полированного серебра, - и всегда находился один, приносивший себя в жертву священному солнцу. Его нагим привязывали к алтарю, и остальные направляли на него зеркала, сжигая в солнечном пламени... а потом имя отважного высекалось на устоях храма... он видел их, длинные, длинные списки наивных, несчастных безумцев...
Единство Фамайа, её золотой век, когда была создана культура файа, продолжался триста лет. Потом страна вновь распалась на княжества, города, племена, дичающие и враждующие друг с другом. Народ мечтателей и воинов так и не смог построить своей цивилизации, - хотя и пытался. Сколько прекрасных произведений искусства, зданий, дорог было тогда создано! Но единство распалось, и файа стали мало создавать, но зато ревностно сохраняли созданное... Это было время медленного, незаметного упадка, - он длился четыреста лет, когда файа мечтали о будущем, живя памятью о прошлом. В конце осталось совсем немного городов, верных временам Империи Файа, - Товия в их числе. Остальные жили по законам диких племен, но и они не забывали былое. Несмотря на войны, то было самое счастливое время файа, - они были свободны... Как бы Вэру хотел жить тогда, в каком-нибудь маленьком городе! Это было время мечтаний о золотом прошлом и неведомом будущем... и предчувствия грядущей страшной судьбы.
Анмай открыл глаза. Напротив, на стене, висела большая картина, написанная ещё до Катастрофы. На ней он видел прибрежную пустыню Фамайа, - море песка до горизонта. Из дюн, словно каменный лес, торчали массивы диких, рваных скал. Вблизи они были черными, вдали скрывались в рыжевато-красной дымке. Сама уходящая в бесконечность равнина была безмерно спокойной, печальной, - но и мирной. Большой золотистый диск заходящего солнца застыл, наполовину скрытый за утесами. Легенды говорили, что у горизонта на него можно было смотреть не щурясь.
На выступе скалы, высоко над пустыней, сидел нагой юноша. Его задумчивое, серьезное лицо было обращено к голубому, с зеленоватым оттенком небу. Вокруг заходящего солнца оно светилось темным золотом. Неведомо как чувствовалось, что дымчатый воздух полон влаги и что там очень тепло, - если бы солнце не скрывалось на половину года, пустыни там не было бы. На небе, несмотря на солнечный свет, виднелись россыпи мутноватых звезд. Они были повсюду, кроме...
Анмай посмотрел туда, куда был устремлен задумчивый взгляд юноши. Там, едва заметная, на полнеба расползлась бледная туманность, тлеющая в центре зловеще-красным огнем.
Пока файа мечтали, Уарк неотвратимо приближался к Бездне. Её излучение усиливалось, в и так теплом мире становилось всё жарче, потом живущие высоко в горах начали умирать от странных болезней. А туманность всё росла, и звезды стали гаснуть одна за другой. На обоих южных материках, - Арке и Суфейне, начались засухи, страшные грозы, тайфуны опустошали побережья. Жара становилась невыносимой, люди там умирали от голода и болезней, - но во время отчаянной борьбы их знания росли, сердца ожесточались. И, наконец, они обратили внимание на сумрачную, холодную Фамайа. А файа лишь мечтали!
Конечно, они уже давно торговали с югом, но широкие штормовые моря ограничивали аппетит охочих до чужих земель. Когда появились паровые суда, ситуация изменилась. Началась война, - она была долгой и кровавой. Файа, умело воевавшие друг с другом, не хотели сдаваться. Но с луками нельзя противостоять артиллерии и винтовкам, - даже при самой отчаянной отваге! Множество племен было перебито до последнего младенца, прибрежные земли потеряны. С Фамайа было бы покончено, - если бы не отвага и хитрость её сыновей... и дочерей!, её пустынные, дикие просторы и длинные полярные ночи, когда файа возвращали то, что у них отнимали днем. У них скоро тоже появилось огнестрельное оружие, - увы, не без помощи готовых на всё за золото перебежчиков.
Война тянулась без конца, файа били, и они принуждены были строить свою промышленность на ходу. И они справились: в конце врагу противостояли уже равные по вооружению армии. Файа вновь объединились, - медленно и мучительно, но даже единое их государство не могло противостоять всему миру. На юге условия жизни становились невыносимыми, в экваториальном поясе температура была уже непереносима для человека. Суфэйн вымирал, горячие тучи затягивали небо, - до парниковой катастрофы оставались считанные годы, хотя тогда они не знали этого... И тут солнце начало удаляться, тускнеть и гаснуть, чтобы уже никогда не вернуться. На Уарк пришла тьма, но сияние Бездны давало уже достаточно тепла, и её ультрафиолет помог растениям выжить, хотя их продуктивность сильно снизилась.
В начавшемся хаосе именно файа оказались наиболее приспособленными. Колонисты бежали или были сброшены в море. Но потом пришел холод, и файа были не в силах противостоять ему. Покинуть родину и переселиться в Арк, на земли своих врагов, они не могли тоже, - у них не было кораблей. Им оставалось только умереть. Но тут в крупнейшей из стран Арке - Ааене - произошел переворот, которые позднее назвали революцией. Кучка фанатиков-утопистов во главе с Джайлсом Монтеной, пришла к власти на волне массовой истерии. Когда она спала, их режим стал рассыпаться. Теряющие власть были готовы принять любую помощь, - её и обещали отчаявшиеся файа.
Обратившихся за помощью к врагу назвали предателями... но с севера, на перегруженных кораблях, уже прибывали многие тысячи безжалостных бойцов, привыкших воевать в меньшинстве, среди мрака и холода. Началась война, но файа, непрерывно получавшие пополнение, победили. Для них все обитатели Арка были врагами. Они никого не щадили, утверждая идеи Монтены с неслыханной доселе жестокостью. Очень скоро идеалисты исчезли, вся власть перешла к файа, - и оставалась у них и поныне...
"Так наша победа стала нашим проклятием, - печально подумал Анмай. - Из мечтателей мы превратились в захватчиков и угнетателей, изо всех сил поддерживающих идеи Проекта, - лишь потому, что развейся они, - и нас постигнет обычная участь всех захватчиков. Ведь из населения Фамайа собственно файа составляют едва десятую часть!".