Когда всё было кончено, солдаты откинули бульдозерные отвалы бронетранспортов и те стали сталкивать вниз кучи земли, засыпая и мертвых, и тех, кто ещё дышал, - таких были сотни. Ами чудом удалось выбраться из могилы, поглотившей его семью. Стоя над ней, он проклял сделавших это и поклялся страшно отомстить.
Он отправился в Кен-Каро, надеясь найти помощь. Ему казалось, что это дело рук недобитых чрезвычайщиков, - жестокость расправы не оставляла иного толкования. В городе он встретился с людьми, которые уже много лет боролись с Фамайа, и понял, что бунт обречен, - но потребовал оружие.
Потом была постыдная трусость "Комитета Освобождения", склонившегося перед кучкой головорезов, - а ведь у них были тысячи бойцов, и призови они, - их поддержало бы все население города! Тем, кто не хотел сдаваться, пришлось бежать, - это было тяжело для Ами, уже раз стрелявшего во врага. В те короткие дни в Ахруме он понял, что значит содружество борцов за свободу, и ощутил радость победы, добытой в трудном бою.
А потом снова было постыдное бегство в компании Маонея Талу, - и он ему сочувствовал! Ами до сих пор трясло при мысли, что он сразу не прикончил эту мерзкую нечеловеческую тварь. Их снова схватили, он увидел смерть убийцы своей семьи, - но это уже не могло его остановить. Талу милостиво заменил ему "Золотые сады" полугодом одиночки в соарской тюрьме, когда лишь мысли о мести спасали его от безумия. Потом был мятеж, испуганное лицо Талу, лежавшего на полу, побег, первая встреча с по-настоящему свободными людьми. И вновь появился Маоней Талу, и они погибли.
Когда ультиматум Вэру отсчитывал последние дни мира, он узнал, насколько этот мир богат и многообразен, и в какой лживой тьме они жили. Ему казалось, что такой мир непобедим. Но Вэру думал иначе. Когда Ами душил ужас смерти, - в одно и то же мгновение, - миллионов людей, он понял, что его мир обречен. Но он ещё мог отомстить его уничтожителям! Их армия неудержимо продвигалась вперед, возрастая и в числе, и в силе, и Фамайа пришел конец. У ворот Товии ему казалось, что ещё одно усилие - и враг падет окончательно. Но битва оказалась страшной. Файа защищались, как могли, ему приходилось смотреть, как его товарищи выблевывают внутренности после нейтронных ударов и гниют заживо, превращаясь за несколько часов в скелеты, облепленные темной слизью...
Он чуть не налетел на остановившегося Уэрку. Прямо перед ними высилась Цитадель. Шоссе обрывалось у выступавшего углом вперед гласиса. Его откос поднимался над ними метров на пятнадцать, ощетинившись глыбами вывороченного взрывами железобетона. За ним вздымалась облицованная темной сталью стена высотой в четверть вэйда, - глухая и безмолвная, с выступающими массивами гигантских башен. И надо всем возвышалась чудовищная громада центральной пирамиды с грозно отклоненными наружу стенами уступов. Её вершина уходила в низкие, тяжело нависшие неподвижные тучи, - казалось, она одна поддерживает небосвод.
Они свернули вбок и, спотыкаясь о решетки выбитых ворот, прошли на треугольный плацдарм, заваленный трупами, оружием, хламом и кусками бетона. Среди них темными глыбами высились подбитые танки.
Плацдарм заполнила шумная, ликующая толпа. Ами вместе с Уэркой подошел к отвесной стене рва, - дальше им ещё никогда не удавалось проникнуть. Ров был шириной метров в двадцать и в четверть вэйда глубиной. На его дне громоздились заградительные фермы, обтянутые колючей проволокой, - в ней, как в паутине, висели тела, куски брезента, перепутавшиеся штурмовые веревки, лестницы... Под Ами нагромождение обломков и трупов поднималось до половины глубины рва. А за ним, уже ничем не заслоненная, высилась Цитадель.
Ами почти с благоговейным трепетом смотрел на её стену - снизу, до половины высоты, она отклонялась под углом в тридцать градусов внутрь, сверху под тем же углом - наружу. Закругленные передние торцы облицованных сталью громадных коробчатых башен выдвигались ко рву. Нижние, самые широкие уступы их ступенчатых крыш занимали массивные, плоские орудийные башни и во вспышках ракет отблескивали замершие навсегда стволы шестнадцатидюймовых пушек. Броня башен была иссечена, местами погнута. Прямо перед Ами возвышался огромный прямоугольный массив главных ворот, вогнутый внутрь наподобие линзы. Уступы его ступенчатых крыш изогнуто сужавшимися стальными клыками нависали над выбитым в центре барельефом - громадным, внимательно открытым глазом с файским вертикальным зрачком. Под ним в стену был врезан наглухо перекрытый трапециевидный портал собственно ворот. Ведущий к ним бронированный раздвижной мост был убран и слился со стеной рва. Неровная, избитая сталь ворот напоминала поверхность старого астероида, - именно сюда много дней били пушки Уэрки. Ами повернулся.
Бойцы заполнили уже весь плацдарм. Одни занимали оборону, взобравшись на уступ с внутренней стороны гласиса, другие расчищали площадку, сбрасывая тела и обломки в ров. Третьи, радостно переговариваясь, собирали оружие убитых. Кто-то, проверяя его, выстрелил по Цитадели, - и тут же началась стрельба из всех видов оружия по безмолвной крепости. Вспышки выстрелов и разрывов бессмысленно вспыхивали и гасли на толстенной вороненой броне.
Уэрке с большим трудом смог прекратить пальбу и приказал немедленно наводить мост, что оказалось весьма нелегким делом, - на той стороне рва даже веревкам не за что было зацепиться.
Пока саперы возились с мостом, Уэрка отошел, укрывшись в разбитом помещении для охраны между проемами вала. Ами последовал за ним. Уэрка стал по рации выяснять обстановку на остальных участках.
- Дьявол! Файа вышли из второго северного форта и смяли наше окружение! Их очень много - они явно попали туда из Цитадели. Значит, туннель существует, а мы не верили, что такое возможно! Двадцать миль скалы!
- Теперь мы перебьем их всех! - Ами радостно поднял оружие. - У нас осталось ещё около ста исправных танков и шестьдесят систем залпового огня. Если мы...
- А зачем? Теперь файа в худшем положении, чем мы - Цитадель, наконец, наша! А они пусть идут, - пешком до Хаоса. Когда зима кончится, мы доберемся и до него. Правда, они изменили бы себе, если бы не устроили на прощание особенной мерзости, но с этим мы разберемся. Всё равно, у нас нет выбора.
Тем временем, саперам удалось зацепить одну из "кошек" за торчавшую из гребня разбитой стены рва арматуру. Несколько смельчаков перебрались по веревке на ту сторону и навели штурмовой мост, по которому потоком устремились бойцы.
- И как же мы попадем внутрь? - спросил Ами, ударив кулаком по изрытой плите главных ворот Цитадели. - Может быть, проще под землей?
- Я получил сообщение, - сказал Уэрка, - наши заняли весь первый подземный ярус. Баррикады пусты, но все шахты, ведущие вниз, наглухо заперты. С ними придется повозиться. А с первого яруса внутрь не попасть - даже капониры в этом рву выходят туда!
- И что же нам делать?
- Ждать, пока саперы не взорвут входы вниз.
Уэрка хмуро смотрел на своих людей, заполнивших плацдарм, - они переходили мост и собирались у подножия стены, дрожа от мертвящего холода.
- Мне удалось оставить часть наших на внутреннем обводе, - сюда из города уже идут банды. Они как-то узнали, что Цитадель пуста. Все знают, что в ней полно продуктов и всего, что угодно! Я не удивлюсь, если сюда пожалуют и гексы. Особенно эти, новые. Они явно хитрее нас.
Ами посмотрел в беспросветно-темное небо. "Странная ситуация, - подумал он, - мы гоним файа, банды гонят нас, их гонят гексы, а гекс гонит холод и темнота, - ей одной не за чем идти. Она и так повсюду".