Он поднялся и подошел к проему. Хьютай пошла за ним, остальные стали расходиться. Только тот, кто задавал вопросы, задержался, - рослый, массивный парень с темным, широкоскулым лицом, чем-то похожий на Найте.
- Ты хочешь ещё что-то спросить? Насколько я понял, это было нечто вроде экзамена, и я его выдержал. Так?
- Да.
- А если бы нет?
- Вы бы просто не вышли отсюда. Оба. У нас есть основания не доверять старым матрицам памяти.
Анмай фыркнул. Он понимал, что всё решилось гораздо раньше.
- Есть вещи, которые не меняются. Кстати, как тебя зовут?
- Анкей Ираус. Я... но это сложно объяснить.
- Офицер ЧК, да?
- Да.
Анмай отвернулся. Хьютай взяла его за руку и они вышли под солнечный свет, в просторы нового мира.
Глава 2.
"Великая Файау"
Не помню, с какого возраста я мечтал о межгалактических дредноутах - наверное, лет с пяти. Мне казалось, что нет ничего лучше, чем командовать такой штуковиной, - а лучше, целой их армадой. Эта дурацкая мечта сбылась: мы стали маленькой рыбкой в пруду, кишащем щуками. Мораль проста: сколько бы ты ни рос, всегда найдется рыба крупнее.
Аннит Охэйо. Одинокие размышления.
- Попался, паразит!
Анмай резко свернул, и Хьютай пролетела мимо. Он перевернулся, повернул назад, потом ослабил силовое поле, и ветер ударил в лицо, растрепав волосы. За два прожитых тут месяца он так и не привык к этим полетам. Однако летать без помощи громоздких механизмов, с одним лишь силовым поясом, ему очень понравилось.
- Теперь я знаю, что такое настоящая свобода! - Хьютай первой опустилась на террасу их дома. - Мне жаль улетать отсюда, но второго шанса не будет. Что ж, нам пора собираться, - она вздохнула, входя внутрь.
Сборы оказались короткими, - все их вещи вошли в две небольших наплечных сумки. В Файау, где любой мог получить любую вещь по желанию, брать больше просто не имело смысла.
Самыми их важными вещами были силовые пояса: массивная прямоугольная пряжка и восемнадцать тяжелых, черно-зеркальных сегментов - автономных генераторов силового поля. Оно не только служило щитом или оружием, но и, действуя, словно множество крыльев, позволяло летать всюду, где есть воздух для дыхания. Пояс весил десять килограммов, а управлял им весм, браслет, передающий поток сознания файа в матричный центр. Анмай мог делать с силовым полем что угодно, просто подумав об этом. И весм, и пояс питали микро-аннигиляторы на магнитных монополях. Эти тяжелые экзотические частицы состояли из квантов всех взаимодействий и превращали любую материю в излучение, не изменяясь сами. Поэтому в аннигиляторы всегда помещали поровну положительных и отрицательных полюсов, - при их разрушении они сливались в страшном взрыве, но бесконечного распада материи всё же удавалось избежать.
Монопольные аннигиляторы могли быть любого размера, даже микроскопического. Питал их атмосферный воздух или газ из встроенного баллона. Через дозатор он попадал в вакуумную камеру, где в магнитной ловушке хранились монополи. Гамма-излучение поглощалось в высокочастотных полях, генерируя ток в их сверхплотных проекционных матрицах. Никаких радиоактивных отходов аннигиляторы не создавали. Они могли работать почти вечно и стали в Файау универсальным источником энергии.
Анмай сдвинул выключатель в вырезе пряжки. Миг развертки поля не слишком ему нравился - он напоминал электрический удар. Но сразу за ним наступала удивительная легкость. Он прыгнул и стремительно взлетел вверх. Хьютай помчалась за ним.
Проносясь над девственно-зелеными просторами, где лишь изредка мелькали ослепительно-белые здания, Анмай то и дело менял курс, так резко, что темнело в глазах, усердно пользуясь тем, что он, защищенный силовым полем, не мог разбиться даже при желании.
Вскоре внизу блеснула нитка монорельсовой дороги. Они мягко сели на просторную платформу, где их ожидала группа молодежи, - настоящей, едва достигшей совершеннолетия. Хотя искусственные тела не старели и выглядели одинаково и в восемнадцать, и в двести лет, Анмай уже научился определять их возраст. Особого труда это не составляло, - почтенные старцы не ходили босиком и в парео, да и вели себя более сдержанно.
Молодежь весело приветствовала пару. Затем все они сели в цилиндрический вагон с прозрачным, схваченным блестящими ребрами верхом. Едва мягко захлопнулась выгнутая дверь, вагон тронулся. Вэру вдавило в подушки кресла. Они ехали не очень быстро, - двести миль в час, но это транспортное средство, очень удобное, было здесь основным. Их соседи были необычно сосредоточены и молчаливы. Как и Вэру, они впервые покидали родной мир и отправлялись к звездам.
Глядя на плывущий за окном пейзаж, Анмай задумался. Эти два месяца, заполненных почти непрерывной учебой, многое перевернули в его представлениях. Файау была в высшей степени необычным обществом. Единая, она занимала двадцать тысяч миров с разным климатом, длиной суток, гравитацией, включая и искусственные планеты, как эти, вечно сиявшие здесь, в небе Первого Мира. Союз Файау непрерывно рос, и лишь восемь тысяч планет входили в него полноправно, - остальные ещё только заселялись и обустраивались. Населяло его около триллиона файа - мало по масштабам Вселенной, но очень много для расы, вышедшей к звездам меньше двух тысяч лет назад. Фундамент этого заложил сам Анмай, собрав на плато Хаос, единственном месте, пережившем ядерную войну, всю самую талантливую и мечтательную молодежь восьмисотмиллионного государства, - тогда их было всего тридцать тысяч.
Ныне Файау превратилась в раскинувшуюся на десятки миллиардов световых лет сеть, сотканную мгновенной квантовой связью, но сеть очень редкую. Её узлами стали астроинженерные города, - не-планеты, некогда построенные Мэйат и другими древними сверхрасами. Пока файа заселили их всего двенадцать, но лет через двести они займут их все, - а Мэйат построили больше сотни таких сооружений. Скоро их сможет строить и Файау...
Анмай обнаружил, что жизнь на её мирах была очень разной. Были миры детски беззаботные, как этот, - состоявший из девяти планет-крепостей, - и более суровые, чем его родной Уарк. Любой файа мог выбрать и мир, и культуру, по желанию. Наверно, поэтому путешествия по мирам Файау стали любимым занятием их жителей. Обязанностей перед обществом здесь не знали и могли провести всю жизнь в райском безделье. Но, к удивлению Вэру, таких бездельников оказалось немного. Доступные для всех межзвездные полеты и изучение новой информации, - её в Файау накопилось почти бесконечное количество, - просто не оставляли времени для скуки.
Анмай ещё не бывал на других мирах Союза Файау, но обитатели её Первого Мира походили на избалованных и любопытных детей. Всё общественное устройство Союза напоминало ему огромный детский сад с интеллектронными системами в роли воспитателей. Впрочем, их опека, очень ненавязчивая, здесь почти не ощущалась. Все знали, что неизбежно присоединятся к ним. Это было странное общество, - сначала беззаботная жизнь в живом хрупком теле, потом - вечный труд в облике сверхразумных машин. Они делали здесь всю работу, всё, что составляет и поддерживает цивилизацию.
Посему, все жители Файау - те, кто ещё обладал телом, - проявляли редкое единодушие в своем отвращении к машинам-предкам. Они не то, чтобы ненавидели их, но избегали общаться. Зная, что неизбежно должны стать машинами, файа всячески избегали их. По крайней мере, это Вэру понимал. Даже в космосе файа летали лишь на звездолетах, хотя мгновенная связь позволяла, - по крайней мере, в теории, - передавать матрицы личности туда, где есть квантовые приемники и восстанавливающие тело эмбрионаторы. Однако, то ли из-за опасности искажений, то ли по более серьезным причинам, этот способ был запрещен ещё более семисот лет назад. Анмай так и не смог толком выяснить, что послужило причиной запрета. Не общедоступность же полетов-передач, в самом деле?
Культура файа тоже сильно изменилась. Объем её так вырос, что было уже почти невозможно создать что-то новое. К интеллектронным системам это не относилось, но живые файа не могли понять созданные ими новые виды искусства. Они все превратились в ценителей прекрасного, но творчество, как таковое, среди них совершенно угасло. Зачем трудиться, если, даже не особо напрягаясь, можно отыскать всё, что ты хочешь создать? Да и сама структура культуры изменилась радикально. Живопись, скульптура, архитектура просто вымерли. Книг никто не писал и не читал. Музыку машины наловчились сочинять лучше файа ещё при первой жизни Вэру. Остались только фильмы и компьютерные игры, - причем, различались они только тем, что в ход фильмов нельзя было вмешиваться.