Дойл притворился тактичным.
— Что ж, если ты так говоришь, я не хочу навязываться. Я не имел в виду…
— Нет. Нет, ничего подобного, — поспешно сказал Бенсон. — Я только что начал этот эксперимент, и мне нужно его закончить. Даже сейчас это опасно.
Дойл быстро обдумал услышанное: этот человек явно сумасшедший. И вообще какой формой бреда является этот «эксперимент»? Но Дойл пока не мог уйти. Он подмигнул и многозначительно кивнул.
— Ожидаешь какую-то компанию, а, Уилл?
Бледное лицо Бенсона вспыхнуло.
— Нет, — ответил он. — Тут ты ошибаешься. Это на самом деле эксперимент, и очень опасный, поверь мне. Послушай, Эл. Можешь ли ты сейчас уехать ночевать в деревню… и вернуться завтра? Я в самом деле ужасно рад тебя видеть, но это… ну, я не могу объяснить. Поначалу это всегда звучит невероятно. Подумай об этом как о научном эксперименте со взрывчатыми веществами.
— Боже, извини, — поспешил ответить Дойл. — Я был бы рад вернуться, но не могу. Что-то не так с моей машиной. Мне как-то удалось на ней добраться до твоего дома, и я не механик. Можем ли мы позвонить в деревню, чтобы кто-нибудь забрал меня?
На мгновение Дойл затаил дыхание. Он не верил, что у Бенсона есть телефон, но…
— У меня нет телефона, — ответил Бенсон, кусая губы. — Ты сейчас здесь, Дойл, и я несу ответственность за тебя. Я…. на самом деле ничего опасного не случится, если ты будешь делать то, что я скажу.
— Конечно. Если тебе так угодно, я пойду в другую комнату и почитаю что-нибудь, пока ты не закончишь. Я…
Дойл умолк, заметив странное выражение, появившееся на лице Бенсона.
— О боже, нет! Ты останешься рядом со мной! Это единственное место, где ты будешь в безопасности. Тут…
Он быстро оглянулся. Дойл увидел, что из курильницы поднимается густое голубоватое кольцо дыма.
— Сюда! — крикнул Бенсон, и Дойл вскочил с кресла, увидев, как его кузен тащит стул в пентаграмму. Дойл медленно последовал за ним.
Бенсон откуда-то достал свечу и поместил её в подсвечник на столе. Затем он погасил масляную лампу, которая освещала комнату, так что единственными источниками света остались эта свеча и шесть серебряных ламп. Появились тени. Снаружи пентаграммы, казалось, растянулась стена тьмы, и чёрные портьеры создавали тревожную атмосферу неизмеримых расстояний. Возникла полная тишина.
— Я уже начал это, — объяснил Бенсон. — И это то, что нельзя останавливать. Всё должно идти своим чередом. Садись, ждать придётся долго.
Бенсон наклонился над столом, на котором лежала большая книга в металлическом переплёте, и перевернул пожелтевшую страницу. Дойл заметил, что книга была написана на латинском языке, но он мало понимал в нём. Бледное лицо Бенсона, размышлявшего над книгой, напомнило Дойлу какого-то средневекового волшебника, занятого своими тёмными ритуалами. Колдовство! Ну, пистолет в его кармане был более сильной магией, чем деревянный идол мумбо-юмбо, которому поклоняются дураки. Тем не менее, ему следовало бы смеяться над Бенсоном. У кузена была нехорошая привычка постоянно оглядываться, а Дойл не хотел вступать в физическую схватку. Первый же выстрел должен стать смертельным.
Бенсон бросил в курильницу какой-то порошок, и из неё поднялся ещё более густой дым. Постепенно слабый туман начал пронизывать атмосферу. Дойл быстро подавил натянутую улыбку, когда Бенсон взглянул на него.
— Ты думаешь, я сумасшедший, не так ли? — спросил Бенсон.
— Нет, — ответил Дойл и замолчал. Он слишком хорошо изучил своего противника, чтобы изливать на него поток протестов, которые неизбежно будут фальшивыми.
Бенсон, улыбаясь, повернулся лицом к своему кузену. Вынув из кармана потрёпанную трубку, он долго смотрел на неё, а затем засунул обратно.
— Это хуже всего, — сказал Бенсон не к месту и усмехнулся. Внезапно он стал серьёзным.
— Возможно, в деревне тебе сказали, что я сумасшедший. Но они так не думают. Они боятся меня, Эл. Бог знает, почему, ведь я никогда не причинял им вреда. Всё, чего я ищу — это знание, а они не понимают этого. Но я не возражаю, потому что благодаря такому отношению деревенские держатся от меня подальше, а мне как раз требуется одиночество для своих исследований. Кроме того, это удерживает их от заблуждений, которых у обычных людей быть не должно.
— Они называют это «Домом Колдуна», — прокомментировал Дойл, изображая согласие.
— Да, кажется так. В конце концов, они могут быть правы. Давным-давно люди, которые искали тайное знание, назывались волшебниками. Но всё это наука, Эл, хотя наука, о которой обычный человек, даже ваш обычный учёный, ничего не знает. Ученый, однако, мудрее, потому что он понимает, что за пределами его трёхмерного мира зрения, слуха, вкуса и обоняния есть другие миры, с другой жизнью.