Морелия Годольфо! Где она сейчас? И где его собственное тело, форма Грэма Дина?
* * *
Шуршание в тёмной пещере позади него провозгласило ответ. Грэм Дин увидел себя в лунном свете — увидел своё тело, линию за линией. Согнувшись, оно прокрадывалось мимо бассейна, пытаясь незаметно скрыться.
Длинные плавники Дина двигались быстро. Его родное тело обернулось.
Было ужасно для Дина видеть своё отражение там, где не было зеркала; ещё страшнее было видеть, что на родном лице больше не было его глаз. Хитрый, насмешливый взгляд морского существа всматривался в Дина из-под своей новой маски; это были древние, злые глаза. Псевдочеловек зарычал и попытался отскочить в темноту. Дин погнался за ним на четвереньках.
Он знал, что должен сделать. Это морская тварь — Морелия — она взяла его тело во время последнего зловещего поцелуя, точно так же, как она заставила Дина поцеловать её, но она ещё не восстановила свои силы, чтобы выйти в мир. Вот почему Дин обнаружил, что она ещё в пещере. Теперь, однако, ей придётся уйти, и его дядя Майкл никогда не узнает. Мир также никогда не узнает, какой ужас хотел выйти на поверхность — пока не стало слишком поздно. Дин, его собственная трагическая форма, ненавистная ему сейчас, знала, что он должен делать.
Целенаправленно двигая своим насмешливым телом Дин, загнал врага в скалистый угол. В ледяных глазах Морелии появился испуг…
Послышался какой-то звук, заставивший Дина повернуть свою рептильную шею. Своими стекловидными рыбьими глазами он увидел лица Майкла Ли и доктора Ямады. С фонарями в руках они вошли в пещеру.
Дин знал, что они будут делать, и больше не заботился о них. Он приблизился к человеческому телу, в котором находилась душа морского зверя; крепко сжал его своими ластами и впился зубами в его белую шею.
За своей спиной Дин услышал крики, но ему было всё равно. Он должен был совершить искупление. Краем глаза он увидел ствол револьвера, когда он сверкнул в руке Ямады.
Затем раздались два всплеска огненного пламени, и к Дину пришло забвение, которого он жаждал. Но он умер счастливым, потому что искупил чёрный поцелуй.
Даже умирая, Грэм Дин сжимал клыками своё человеческое горло, и его сердце наполнялось покоем, так как он видел, что и его родное тело умирает…
Его душа вернулась домой в третьем, зловещем поцелуе Смерти.
Перевод: А. Черепанов
Май-Июнь, 2018
Генри Каттнер
ЗАХВАТЧИКИ
Генри Каттнер, «The Invaders», 1939. Рассказ из цикла «Мифы Ктулху. Свободные продолжения».
Источник текста:
Сборник «The Book of Iod.The Eater of Souls & Other Tales» (1995)
Предисловие Роберта М. Прайса
Рассказ Фрэнка Белнапа Лонга «Гончие Тиндалоса» оказался весьма влиятельным. Лавкрафт упоминал жуткие клыки в «Шепчущем во тьме», а позднее Гончие вышли на прогулку у Брайана Ламли и Роджера Желязны. Существование наркотического средства, которое позволяет пользователю плыть назад в потоке времени, также показалось многим писателям интересной идеей. Можно найти такое средство и в рассказе Каттнера. И что-то похожее мы встретим ещё раз в «Гидре».
В этом рассказе Каттнер также хорошо поработал с «Тайнами Червя» своего друга Роберта Блоха. Каттнер отмечает, что «книга хранится в сейфе, в Библиотеке Хантингтона… но мне удалось получить фотокопии нужных страниц… Едва ли кто-нибудь в Калифорнии знает, что такая книга существует в Библиотеке Хантингтона». Конечно, книги «De Vermis Mysteriis» нет ни там, ни где-либо ещё, но фантазияКаттнера странным образом оказалась пророческой. Так случилось, что Библиотека Хантингтона действительно приобрела сокровищницу древних, эзотерических манускриптов — полный комплект фотокопий Свитков Мёртвого Моря, и мало кто знал об их существовании. Хотя добрые три четверти Свитков были опубликованы в 1960-х и 70-х годах, официальные власти в Иерусалиме держали оставшуюся часть в тайне. Все просьбы учёных о доступе к Свиткам и планы их публикации отметались властями.
Чтобы разрушить эту научную монополию, в 1991 году Библиотека Хантингтона объявила, что любой заинтересованный исследователь может получить доступ к их коллекции копий. С тех пор мы стали свидетелями жарких споров о Свитках, их содержании, дате написания, авторстве и возможных последствиях для ранней истории Христианства. Каттнер был более чем наполовину прав, изображая секретную рукопись, хранящуюся в библиотеке Хантингтона, а также фурор, который привел к тому, что фотокопии стали доступны!
Первая публикация: «Strange Stories», Февраль, 1939
* * *
— Ох, это вы, — сказал Хейворд. — Вы получили мою телеграмму?
Свет из дверного проёма коттеджа очертил высокую, худую фигуру Хейворда, превратив его тень в длинное, чёрное пятно посреди узкой полосы сияния на песке, где пробивалась зелёная трава.
Из темноты донёсся пронзительный, жуткий крик морской птицы, и я увидел, как силуэт Хейворда странно дёрнулся.
— Входите, — быстро сказал он, отступая в прихожую.
Мы с Мейсоном последовали за ним в коттедж.
Майкл Хейворд был писателем, уникальным писателем. Очень немногие могли создать необычную атмосферу сверхъестественного ужаса, которую Хейворд вкладывал в свои фантастические рассказы о таинственных вещах. У него были подражатели, как и у всех великих писателей, но никто не смог превратить иллюзии в такой абсолютный и ужасный реализм, какой Хейворд живописал в своих шокирующих фантазиях. Он вышел далеко за пределы человеческого опыта и привычного суеверия, проникая в сверхъестественные области неземного. Вампирические элементалы Блэквуда, омерзительные нежити М.Р. Джеймса, даже чёрный ужас Мопассановской «Орли» и «Проклятой Твари» Бирса бледнели в сравнении с работами Хейворда.
Но обывателей пугали не аномальные существа, о которых Хейворд тоже много писал, пугало мастерское ощущение реальности, которое ему удавалось создать в воображении читателя, — ужасную идею о том, что он ничего не выдумывал, а просто излагал на бумаге суровую, дьявольскую истину. Неудивительно, что пресытившаяся публика горячо приветствовала каждую новую историю, которую он выдавал.
Билл Мейсон позвонил мне в тот день в «Журнал», где я работал, и зачитал мне срочную телеграмму от Хейворда, просившего, на самом деле, умоляющего нас немедленно приехать в его одиноко стоящий коттедж на пляже к северу от Санта-Барбары. Теперь, видя Хейворда, я удивлялся такой срочности.
Он не казался больным, хотя его худое лицо было более измождённым, чем обычно, а его глаза были неестественно яркими. В его поведении замечалось нервное напряжение, и у меня возникло странное впечатление, что он внимательно прислушивался к чему-то, ожидая какого-то звука снаружи коттеджа. Когда он взял наши пальто и жестом пригласил нас сесть в кресла, Мейсон встревоженно посмотрел на меня.
Что-то было не так. Мейсон почувствовал это, и я тоже. Хейворд наполнил табаком свою трубку и прикурил; дым окутал его жёсткие чёрные волосы. На его виски легли сизые тени.
— Что случилось, старина? — отважился спросить я. — Мы не поняли ни начала, ни конца твоей телеграммы.
Хейворд покраснел.
— Наверное, я немного торопился, когда писал это. Видишь ли, Джин… ах… что пользы… что-то неправильно, очень неправильно. Сначала я подумал, что причина в моих нервах, но это не так.