— Сэр? — Горман слегка выпрямляется, на секунду принимая слабое подобие стойки «смирно». Ему не хватает сил, чтобы стоять в таком положении. — Груз мы забрали. Вот образец для проверки качества, остальное — ниже. У вас есть код, чтобы открыть? — спрашивает он усталым голосом.
— Один. Пять. Восемь. Один. Два. Два. Девять. — кивает Йоргенсен.
Горман медленно набирает код на кодовом замке чемоданчика, потом выпускает ручку и разматывает цепочку на запястье. В свете прожекторов блестят полиэтиленовые пакеты, заполненные белым порошком. Пять кило высококачественного героина с афганских холмов; ещё четверть тонны расфасовано по ящикам в отсеке экипажа. Лейтенант рассматривает пакеты, закрывает чемоданчик и вручает его Йоргенсену.
— Доставка выполнена, сэр.
Доставка из развалин на высоком плато в пустыне Такла-Макан до американской территории в Антарктиде через врата, связующие разные миры. Через врата, которые неизвестно как создать или разрушить. Это ведомо только Предтечам, но они не расскажут.
— Каково там? — спрашивает Роджер, распрямив плечи. — Что вы там видели?
Наверху, в люке субмарины, обмяк Суслович, привалившись спиной к ушку для крепления крюка крана. С ним что-то глубоко не так. Горман мотает головой и старается не смотреть в его сторону; бледный свет чётко очерчивает глубокие борозды на его лице, словно расселины на луне Юпитера. Гусиные лапки вокруг глаз. Морщины. Признаки старения. Лунная седина в волосах.
— Так много времени прошло… — говорит он, словно жалуется. Валится на колени. — Нас так долго не было… — Он держится рукой за борт подлодки, бледная тень себя самого, состарившаяся не по годам. — Там такое яркое солнце. И наши счётчики Гейгера. Наверное, вспышка на солнце, или ещё что. — Он складывается пополам на краю платформы, его рвёт.
Роджер смотрит на него целую минуту. В голове его роятся мысли. Горману двадцать пять лет, он «решал вопросы» для Большого Чёрного, начинал ещё в зелёных беретах. Два дня назад, перед отправкой за грузом через врата, у него было возмутительно хорошее здоровье. Роджер поворачивается к лейтенанту.
— Я лучше пойду, доложу полковнику, — говорит он. Думает некоторое время. — Этих двоих отведите в медблок, пусть за ними ухаживают. В ближайшее время мы вряд ли будем отправлять ещё экипажи через Виктор-Танго.
Он поворачивается и идёт к шахте лифта, сжав руки за спиной, чтобы они не дрожали. Воды озера Восток освещаются снизу лунным светом, доносящимся через пять километров и бесчисленные световые годы.
Генерал ЛеМей мог бы гордиться
Внимание
Данный инструктаж относится к категории «Секретно» по коду «ЛАЗУРЬ — МАРТ — ИНДРИК». Если у вас нет допуска по коду «ЛАЗУРЬ — МАРТ — ИНДРИК», немедленно покиньте помещение и доложите куратору своего подразделения. Нарушение режима секретности карается тюремным заключением.
У вас есть шестьдесят секунд, чтобы покинуть помещение.
Видеозапись
Общий план на гигантский бомбардировщик. Из толстого, неровного фюзеляжа тут и там торчат ощетинившиеся стволами пулемётов выпуклости огневых установок. Непривычно огромные гондолы двигателей стоят слишком близко к кончикам крыла; каждый атомный узел окружён четырьмя турбинами.
Диктор
Convair B-39 «Миротворец», самое внушительное оружие в миротворческом арсенале нашей стратегической авиации. Самолёт оснащён восемью турбовинтовыми двигателями Pratt and Whitney NP-4051, работающими на ядерной энергии. Он неустанно кружит над ледниковым покровом Арктики, ожидая сигнала. Это — Борт Один, испытательный и учебный самолёт; ещё двенадцать крылатых птиц ожидают критичности на земле — поднявшийся в воздух B-39 можно посадить только на два специально оборудованных аэродрома в Аляске. Борт Один находится в воздухе уже девять месяцев и не выказывает никаких признаков старения
Смена кадра
Из открытого бомболюка великана выпадает акула размером с Боинг-727. Кургузые дельтовидные крылья режут воздух, яркое, как ракета, пламя толкает конструкцию вперёд.