Перед Августом легла пачка машинописных листов.
— Это для Совнаркома, и ты его подпишешь сейчас, — каперанг протянул Августу авторучку. Тот подписался на всех листах.
Романцев указал на бездвижного Вахина.
— А этот отчет для Подводного Хозяина, и упоминаний об Атлач-Нача там нет.
«Его придется подписать потом», — догадался Август.
Через час гидроплан оторвался от воды, но полетел не в Ленинград, а в сторону Швеции, как и вчерашние дирижабли. А вот и они — пять темных точек над темной водой. Вахина уложили в надувную шлюпку.
— Воинство Атлач-Нача с венденского аэродрома, — усмехнулся Романцев. Самолет заходил на приводнение, у пристегнутого к носилкам Вахина потекла слюна изо рта.
— Иван Сергеевич, разрешите вопрос?
Это было дерзким отклонением от устава, но каперанг бровью не повел — не до церемоний.
— Валяй!
— Вахин у вас который по счету порученец?
— Не считал. А это попытка оспорить то, что стоит повесить троих, чтоб спасти четверых?
Август усмехнулся.
— Силин застрелился как честный офицер и человек. Отчего же вы не застрелитесь?
— Есть такая профессия — родину защищать.
— Есть. Жаль, что вы ее не выбрали.
Иецелниекс приподнялся: «Разрешите мне?» Романцев махнул рукой, угощайся, мол. Но здоровенный прибалт замер, когда Белкин продемонстрировал ему пробирку с «паутиной Атлач-Нача». Сорвать крышку большим пальцем — секундное дело. Громила не спасовал бы и перед пулей, но перспектива стать марионеткой его напугала.
Хлоп, хлоп, хлоп. Романцев аплодировал.
— И когда ж успел?
— Когда шлюпку надували.
— Молоде-е-ц! Что будешь делать дальше?
Вот с планами было непонятно. А гидроплан несколько раз скакнул и приводнился. Андриенко обернулся, стягивая пилотский шлем, но так и застыл, увидев пробирку в руках Белкина.
— Мы в квадрате семнадцать-пятьдесят, не так ли? — спросил наконец Август.
— Именно так, — каперанг улыбнулся, чувствуя его растерянность.
— Тогда план такой: вы, господа, достаете Вахина из шлюпки и грузитесь в нее сами. Далее вы направляетесь куда пожелаете, а я с Вахиным улетаю.
Романцев по-прежнему улыбался.
— Не пойдет. Ты разумный человек, и откроешь пробирку лишь в самом крайнем случае, меня же устраивает и патовая ситуация.
Они готовы сидеть и часами ждать, пока Август утратит бдительность. Возможно, у кого-то из них есть оружие, они не задумываясь им воспользуются, выждав подходящий момент.
Тут в дверь салона гидроплана постучали снаружи. Это был даже не стук, а как если бы шлепали мокрой тряпкой. Из иллюминатора не разглядеть, кто там есть.
— Кого-нибудь ждете? — Август ощутил прилив адреналина. Кровь колотила в виски как в набатный колокол.
— Не возражаете, если я открою? — спросил Романцев. Внезапный переход на «вы» еще более настораживал.
— Откройте. Медленно, не загораживая мне остальных.
Каперанг, аккуратно выполняя инструкцию, откатил дверь вбок. Влетел ветер, на пол полетели брызги. А следом в салон гидроплана стали запрыгивать люди в черных водолазных костюмах, мгновенно заполнив свободное пространство, источая запах рыбы. Август от неожиданности едва не открыл пробирку.
Да ведь не костюмы это на них — вон, чешуйки, костяные наросты. Пловцы Балтфлота действительно не были людьми. Об их чешую разбивался любой скепсис.
Черные существа молча вытащили шлюпку наружу, громко плюхнув ее об воду. Дверь за ними захлопнулась. Несколько минут никто не проронил ни слова, будто это была минута молчания по Вахину.
— Что ж, каплей, однокашника ты не уберег, так, может, отдашь пробирку?
— Забирайте! — Август бросил стекляшку Романцеву, тот поймал ее в полете.
— Но где «паутина»?
Каперанг переводил взгляд с Белкина на пустую пробирку и обратно.
— Чувствуете, как отнимаются ноги? — спросил его Август.
— Что?
— Ноги. Она прилепляется к позвоночнику, и человек теряет волю и способность ходить. Так вы сказали. Поэтому и спрашиваю, можете ли вы еще подняться.
Каперанг налился краской и полез за спину рукой.
— Когда вы открывали дверь, я выпустил тварь вам на спину.
— Гунтис, убей его! — приказал Романцев Иецелниексу, но тот резко взял каперанга за затылок и подбородок и с хрустом свернул ему шею. Звук был тот же, что и тогда, когда сломали палец Вахина.
— Ты что сделал, кретин? — заорал Кеосаян. Тело каперанга сползло ему под ноги.
— Какой номер инструкции? — спокойно спросил Август у Иецелниекса.