Мои посетители, однако, не боятся. Если они смогли прочитать надписи и заклинания, то не убоялись их. Слышу, как отодвигается каменная крышка; скрежещущий звук приятно успокаивает. Инструменты вгрызаются в узкую щель между деревянной крышкой и одним из бортов саркофага. Впервые за много лет я вижу свет. Свет факелов. Чужаки задыхаются от внезапного испуга, когда крышка откидывается прочь; их жалкий лепет непонятен, но переполнен всепоглощающим страхом. Я шевелюсь, и смола льняных обёртываний трескается, а ветхая от времени ткань рвётся. Я медленно поднимаю правую руку. Я не в силах выдавить из себя ни словечка, но указываю на потолок гробницы, когда тот раскалывается и рассыпается, впуская ослепительный свет. Постороннее вторжение расстроило тончайшую магию, которая скрывала меня от взгляда Повелителя. Я не могу говорить, но если бы мог, то закричал бы от восторга, заглушая вопли экзальтированного ужаса и возвещая, что спасение близко, ведь врата наконец-то открыты, и их Хранитель здесь.
Тим Каррэн
ЧУМА, БРОДЯЩАЯ ВО МРАКЕ
Tim Curran. «The Pestilence That Walketh in Darkness», 2011.
«…Явил во тьме змею, хоть женским телом
Был наделён ползучий этот гад,
Отвратный, мерзостный, чьё существо — разврат».
Всё началось с Роланда Клэйба.
Возможно, вам это имя ничего и не говорит, но для фольклористов западного Массачусетса он был практически легендой.
Не существовало ни одной мрачной истории или запутанного сказания из Беркшир Хиллз, о которой бы он не знал.
Среди всех старожил-сказителей и фольклористов его почитали и уважали, наверно, больше всего.
Каким-то образом он узнал, что я задаю вопросы и собираю сказания и фамильные предания для написания собственной книги. И захотел поучаствовать.
И немалую роль, полагаю, сыграло то, что я платил наличными.
Он написал мне краткое, но интересное письмо:
«Мистер Крей.
Слышал, что вы кое-чем интересуетесь. Если хотите услышать о Лавкрафтовском „Неименуемом“, приходите, я расскажу.
До встречи.
P.S. Захватите пару бутылочек пива. И не забудьте чековую книжку».
Разве я мог отказаться?
Говард Филлипс Лавкрафт был писателем-отшельником из Провиденса, работавшим в жанре ужасов. Он умер уже около семидесяти лет назад, но даже после смерти его дело переросло в огромный культ.
Который и сейчас продолжает расти и процветать.
Рассказ Лавкрафта, который меня интересовал, назывался «Неименуемое».
В нём говорилось о создании — наполовину человеке, а наполовину чудовище — которое было настолько ужасно и отвратительно, что буквально не поддавалось описанию.
Лавкрафт позаимствовал идею в одной из книг Коттона Мэзера «Великие деяния Христа в Америке».
Как вы, возможно, помните из школьных уроков истории, Мэзер был весьма эксцентричным, влиятельным писателем и проповедником в Новой Англии.
Его пламенные проповеди и значительная вера в колдовство косвенно привели к охоте на салемских ведьм.
Мазер посвятил целый раздел «Великих деяний» нахождению ведьм и других сверхъестественных феноменов — привидений, демонов и духов, населявших колониальную Америку.
И вот в одном из «случаев из практики» описывался молодой мужчина с «дурным глазом», который был обвинён в скотоложстве с животным на ферме.
Животное родило мерзкого получеловека с такой же аномалией глаз, и мужчину казнили.
Диковинная сказка для нас, но для Коттона Мэзера подобные обвинения были в порядке вещей. И вот, Лавкрафт соединил этот фрагмент книги Мэзера со старой традицией в семьях Новой Англии прятать на чердаках родившихся с уродствами детей. Приправил всё это своей болезненной фантазией и написал «Неименуемое» — впечатляющий рассказ ужасов о получеловеческом-полуживотном ребёнке предположительно демонического происхождения, которого держали запертым на чердаке. Но естественно, ему удалось убежать и вызвать проблемы.