Неприятности начались с тревожного звонка директора библиотеки:
— Эзра, сколько экземпляров этих сумасшедших книг ты заказал? И кто, чёрт возьми, заплатил типографии? Для распространения?
— Притормози, Малкольм, — удивился Пепперидж. Я не знаю, из-за чего ты расстроен. Что произошло?
Его лицо побелело, когда Директор сообщил ему эту новость. Специальная Коллекция Мискатоника была широко известна среди университетских библиотекарей, которые давно научились отклонять межбиблиотечные запросы на эти названия. Этим утром сотрудники Хоуга были завалены звонками от коллег из других кампусов по всей Америке и из нескольких других стран. Внезапно и необъяснимо каждое из этих заведений обнаружило на своих полках совершенно новые экземпляры "Некрономикона", "Тайн Червя" и остальных печально известных книг. Никто из них не знал, что содержимого этих трудов следует остерегаться; всем не хватало опыта Мискатоникского университета с Уэйтли, Маршами и Уэйтами. Но они хотели знать, что за шутку сыграли с ними и как это было сделано. Прошла неделя или около того, прежде чем кто-либо из этих колледжей понял, что они не единственные получатели этих якобы редких книг.
Пепперидж мог бы рассказать им всё, что знал, и всё равно не смог бы объяснить эту загадку. Он был так же сбит с толку, как и все остальные. Но тайна стала только глубже, когда изучение компьютерных картотечных каталогов и описей книжных магазинов по всему миру показало, что огромное количество книг каким-то образом исчезло со всех полок. Если воры вышли на дело, то почему никого из них не поймали? Ещё более странным было то, что общее количество записей в документах не соответствовало фактическим запасам. Никто не мог назвать или вспомнить ни одной недостающей книги! Никто из библиотекарей и книготорговцев не слышал о Библии, произведениях Шекспира, Гомера, Данте, Ингерсолла, Эйнштейна или других подобных писателей.
Положив трубку, доктор Пепперидж увидел, что у его двери стоит посетитель. Всё ещё пребывая в шоке, библиотекарь рассеянно открыл дверь и впустил незнакомца внутрь. Они оба сели, и Пепперидж покачал головой, чтобы собраться с мыслями.
— Я… мне жаль, что я так отвлёкся! Э-э, что я могу для вас сделать? Вы здесь учитесь? Я не думаю, что видел вас раньше.
Он бы запомнил его, если бы когда-нибудь увидел, потому что высокий, довольно тощий мужчина был особенно эффектен. Он был неопределённого возраста и этнической принадлежности, вероятно, африканец или южно-индиец. Но черты лица были точёными, ноздри не раздувались, как если бы мужчина был выходцем из Африки или Австралии. В его голосе не чувствовалось особого акцента. Он был совершенно лысым и одет в угольно-чёрное, как будто на нём был костюм, а не повседневная одежда. Пепперидж понял, что изучает гостя более пристально, чем позволяют вежливые манеры.
— Если вы говорили мне своё имя, боюсь, я уже забыл его! Простите старика.
— Вы не такой старый, как я, — заявил посетитель. — Не совсем. Моё имя старинное, вышедшее из моды. Лэтроп Най. Вы уверены, что хотя бы не слышали обо мне?
— Подождите, что-то припоминаю… Я думаю, что слышал… Глаза Пеппериджа расширились.
— Конечно, вы не можете быть тем человеком, который…
— Сжёг библиотеку дотла? Я признаю, что это так, мистер Пепперидж.
— Почему вы не под стражей в полиции, мистер Най? У меня сложилось впечатление, что они вас задержали.
— У них не было улик против меня. И я не признался им в поджоге, как признаюсь вам. В любом случае, я подумал, что должен зайти и объяснить, что произошло. Видите ли, я знал, что так и будет. Мистер Пепперидж, названия этих книг вам о чём-нибудь говорят? "Илиада", Библия, "Божественная комедия"? Нет? Никогда о них не слышали? Не могу сказать, что я удивлён.
— Мистер Най, вы можете думать, что вы мне что-то объясняете, но я в ещё большем замешательстве, чем когда-либо. Не перейдёте ли вы к делу, предполагая, что в этом есть смысл?
Короткий смешок предшествовал ответу чернокожего, который стал ещё одним вопросом.
— Вы случайно не помните сон, который приснился вам пару лет назад? Вы разговаривали с фигурой, закутанной в жёлтый шёлк.
— Да! Но… я никогда никому не рассказывал об этом сне! Как?..
— Дело в том, добрый мой человек, что тот, с кем вы говорили, с кем вы торговались, был я сам. Я знаю, что выгляжу по-другому.