Вдруг я понял, что Мардук тянет меня за руку. Он лихорадочно пытался завладеть моим вниманием. В шоке и отвращении я оттолкнул его, и он растянулся на спине как черепаха.
— Брат. Я звал тебя. Ты уставился на камень. Ты не слышал. Я звал тебя.
Несвязная речь вновь возобладала над его пустым разумом. Неужели я так долго смотрел на камень? Возможно, ночные демоны сыграли злую шутку с моим сознанием, наполнив его ложными ощущениями. Я решил, что причудливый монолог брата и странности этого камня были всего лишь плодами переутомления.
— Зачем ты притащил камень на нашу крышу?
— Мой камень. Я получил на рынке.
— Ты действительно обменял что-то ценное на бесполезный камень?
— Нет. Это подарок.
— Кто тебе его дал?
— Торговец с юга. Оонана сказывала о нём. У него большой нож. Блестящий. Я видел своё отражение. Оонана говорила, что он владеет магией. Она уверяла, что у него много лиц. Она называла его «безликим». Что Оонана имела в виду? Как он может быть безликим? Я ведь видел его лицо. Только одно лицо. Я не видел крыльев. Оонана утверждала, что он летает. Ночами он летает. Но крыльев нет. Она именовала его «фараоном». Оонана объясняла, что это означает «правитель». Чёрный фараон. Чёрный правитель с юга. Зачем правителю быть торговцем?
— Ты единственный дурачок в деревне, который слушает её бредни. А теперь помоги мне столкнуть камень с крыши и откатить подальше от дома. Отец рассердится, если обнаружит его поутру, собираясь в поле.
— Не толкайся! Мой камень! Чёрный фараон дал мне! Не трогай!
— Говори тише. Все будут в ярости, если мы поднимем шум. Отлично. Оставайся здесь со своим камнем. Я опущу лестницу за собой. Сиди вместе с камнем и историями старой ведьмы. По велению камня можешь даже полетать на пару с тем торговцем, давай. Просто прыгни с крыши, взмахни руками, как ястреб крыльями, и ты упорхнёшь от меня.
Когда Уту отвоевал у Нанна небесный трон, Мардука не было видно. Когда мы все вышли наружу, чтобы закончить сбор урожая, мой полоумный брат и его камень уже исчезли. Я не узрел его ни на одной из крыш, примыкающих к нашему дому, и никто из соседей, выбирающихся из своих жилищ, не заметил ничего необычного.
Я окинул взором фасад нашего дома. Стену украшали только узкие, высоко расположенные окна. Отец опустил наружную лестницу, ведущую на крышу. На земле не было и следа падения камня.
Отец и наши дяди вывели стада за пределы деревни. Животных забивали. Шкуры с них снимали, скребли дочиста, затем растягивали на крыше, придавливая тяжёлыми камнями, и оставляли сохнуть под лучезарным светом Уту. Мы не успеем обработать кости и рога до отъезда торговцев. Придётся довольствоваться тем, что удастся получить за шкуры и мясо.
Мать, Ишара и я отправились в поле вместе с кузенами. С собой мы взяли длинные ножи и серпы из кремня, чтобы срезать стебли пшеницы и ячменя. Мы работали до тех пор, пока сияние трона Уту не достигло зенита славы, после чего сделали перерыв. Один из кузенов принёс корзину с чёрным хлебом и бурдюк из козьей шкуры, наполненный парным молоком.
Пока мы ели в тени несрезанных стеблей, подошла Оонана. Она не обращала внимания на потоки пота, стекающие по костлявому телу. Её неистовый бред не могли унять ни жара, ни голод.
— Южный торговец ушёл. Ушёл ночью. Он летит на юг, в царство великой реки. В ярких одеждах летит он под пристальным взглядом человека-льва из песчаника, а ему поклоняются культы, провозгласившие его своим тёмным владыкой. Он оставляет после себя мерзкое проклятие! Куда бы он ни направился, за ним следуют безумие и разрушение! Даже если каждое колено преклонится в знак почтения перед деревенским алтарём, боги не отсрочат нашу участь!
Прервав свою дикую жестикуляцию, Оонана посмотрела прямо на меня. В её глазах плясало всепожирающее пламя. Взбесившаяся старуха набросилась на меня как зверь. Она повалила меня на землю, ударив в грудь руками с острыми ногтями. Среди криков и проклятий её пальцы раздирали мою кожу. Своей свирепостью Оонана обратила в бегство всех цапель и жаб с места хаоса.
Мать и Ишара попытались оттащить старуху, но та с невероятной силой отбросила их в ячмень. Я схватил кремнёвый серп, лежащий рядом, и взмахнул им по широкой дуге. Остро заточенное лезвие глубоко вошло Оонане в бок. Ошеломлённая старуха, пошатываясь, отступила.
Собрались зрители, привлечённые звуками перепалки. Оонана протиснулась сквозь толпу, отталкивая всех, кто пытался протянуть ей руку помощи. Она подбежала к реке и спрыгнула с берега в воду.