Он смотрел на меня, как ребёнок — на яркий свет.
— Пойдём! — обратился я к Дагдейлу. — На улице свежий ветер, а солнце яркое и тёплое. Пойдём!
Больше я ничего не мог сказать.
— Но солнечный свет теперь не имеет для меня никакого значения, — ответил мой друг. — Этот сеятель разврата, чудовище, проникшее в мой мозг, душит все остальные мысли, тщедушные и слабые. У меня есть одна идея, концепция, яростная, ужасная идея, феноменальная. Видишь ли, когда глубокая абстрактная вера превращается в отвращение, когда надежда съедается ужасами сна и безумной тоской по сну — безумной! И всё же палевые волосы не лишены красоты; при условии, Пеллютер, при условии… через трубу?..
Злопыхатели напрасно пытаются сейчас обвинить моего друга. О, разве в его разговоре со мной не было разума и логической последовательности? Я пытаюсь показать, что это было именно так. Я клянусь, что он не сумасшедший — немного эксцентричный (конечно, все умные люди эксцентричны), немного постаревший. Я торжественно клянусь, что мой дорогой друг Дагдейл не был сумасшедшим. Он был справедливым человеком. Он никого не обижал. Он был доброжелательным, добрым джентльменом и обладал прекрасным интеллектом. Вы можете сказать, что он был эксцентричным, но не сумасшедшим. Слёзы текли по моим щекам, когда я смотрел на него.
Перевод: Алексей Черепанов, май 2022 г.
В НАСТОЯЩЕМ…
Брайан Ламли
СПАГЕТТИ
Brian Lumley — Spaghetti(1985)
Повесть из цикла "Мифы Ктулху. Свободные продолжения". Эндрю Картер, молодой человек с преступными наклонностями, узнал, что его старый дядя перед своим исчезновением оставил ему в наследство дом, где по слухам спрятаны сокровища — золотые монеты из Р'льеха. Семь лет Картер искал их, пока не наступил особый день, указанный в завещании… (И это мой 250-й перевод!).
I
Что меня сразу и особенно сильно поразило в предложении моего друга, высказанном мне в тот вечер 1977 года в бифштексной по соседству с баром "Старая Лошадь и Телега" в Северном Лондоне, в двухстах ярдах от трассы А-1, так это то, что мой друг, похоже, действительно испытывал какой-то страх перед тем древним домом. Это первая настойчивая мысль или воспоминание, что приходят мне в голову каждый раз из-за странности случившегося: страх Эндрю Картера. Страх войти в тот дом и работать там в одиночку. Конечно, сейчас я понимаю это достаточно хорошо, но тогда…
Ныне я называю Эндрю своим "другом", но, возможно, "знакомый" будет более точным словом; на самом деле мы были очень разными, что стало заметным за несколько лет и бесчисленное количество встреч в баре "Старая Лошадь и Телега". Действительно, можно сказать, что единственное, что у нас действительно имелось общего, — это то, что мы оба наслаждались хорошим бренди, и нигде мы не чувствовали себя лучше, чем в уютной и дружественной атмосфере нашего любимого паба в Северном Лондоне. Что касается остального… как я уже сказал, мы были очень разными. Или, возможно, в конце концов, мы не так уж и различались: вы можете судить сами.
Эндрю Картер был высоким, мрачным, и (я полагаю, оглядываясь назад) он всегда казался мне немного подозрительным. Его одежда, возможно, слишком модная; его манеры, оборонительные, даже несколько скрытные; его привычка говорить одним уголком рта, а также его взгляды, всегда краем глаза… да, я думаю, что ему подходит термин "подозрительный". Но не неприятный, если вы понимаете меня. Можно сказать, "слишком уверенный в себе" или "альфа-самец", так обычно говорят о таких людях в Лондоне.
А кто я? Военный, вышедший в отставку, и так уж получилось, что я прекрасно разбирался в недвижимости. Я не имел бешеного успеха у женщин, нет, но всегда был готов к отношениям, как мог бы выразиться Эндрю. Но достаточно обо мне.
Недвижимость можно назвать в каком-то смысле вторым пунктом наших встреч. Эндрю Картер владел домом или собирался стать его владельцем всего через две недели. Дом, да, тот самый, о котором я упоминал в своём первом абзаце.
В этом нет ничего странного, справедливо скажете вы: многие люди являются домовладельцами, миллионы людей. За исключением того, что в завещании были прописаны определённые оговорки, и в тот вечер, в бифштексной Жирного Фреда, Эндрю рассказал мне о них. Это была необычная история с немалой долей таинственности, и я не думаю, что вообще услышал бы её, если бы Картер не выпил больше своих обычных двух или трёх стаканов.