Когда грохот и стоны стихли, я уставился на дом, ещё пристальнее вглядываясь в его высокий, мрачный силуэт на фоне звёздного неба. Потом я вернулся в свою машину и уехал. Завтра будет достаточно времени.
Когда я разворачивался на машине, я всё ещё видел кирпичный столб дымовой трубы, торчащий в ночи, той трубы, что отсутствовала внутри чердака, а вокруг неё черепица, фронтон и карнизы горели холодным голубым светом, их собственным огнём Святого Эльма.
XV
На следующее утро я был в доме уже на рассвете, по крайней мере, на два часа раньше Картера, драгоценное время, которое я провёл в гостиной, изучая несколько оставшихся книг. Однако, несмотря на наличие нескольких правдоподобно звучащих названий, таких как архаичный "Liber Miraculorem" и "Образ мира" де Меца, — я не смог найти ничего другого, связанного с "оккультным обнаружением золота", и вообще ничего, касающегося дхолов, упырей, Ктулху и тому подобного. Благодаря скупости Картера все наиболее важные книги теперь, несомненно, прочно обосновались в затхлых архивах Британского музея.
Что касается того, почему я искал: это было не столько потому, что дополнительная информация была необходима, но если бы я сейчас признал возможность использования определённых оккультных или паранормальных устройств, тогда я должен также признать сопутствующие им опасности. Первооткрыватели кислот редко вытравляли железо, не обжигая предварительно свои пальцы…
Что именно представляло собой Голубое Сияние и как простое "заклинание" могло вызвать его, всё ещё оставалось загадкой; но на самом деле это явление определённо было реальным, и я больше не сомневался, что оно служило своей предполагаемой цели. И, размышляя об этом, я задался вопросом: существовал ли "философский камень"? Но ближе к делу… существовали ли дхолы? И если это так, разве Принн (и старик Картер) не предостерегали от каких-либо отношений с ними?
Но в любом случае песнопение выполнило свою задачу, и я с облегчением отметил, что читал не то, что находится между страницами 101 и 127, что должно означать, что оно не было изначально вредным. И к настоящему времени… но, клянусь Богом! — как легко было влюбиться во всё это, увлечься, начать верить…!
…Я не поднимался на чердак.
Теперь я хотел бы думать, что это было потому, что (а) мне не очень хотелось подниматься туда одному, или (б) что я в любом случае считал, что Картер должен сопровождать меня, поскольку золото по праву принадлежит ему, или (в) что я бы с удовольствием объяснил Картеру последовательность своих поисков. Но теперь (снова оглядываясь назад) я обнаружил, что мне стыдно за свои истинные мотивы. Всё просто: люди жадны, и я не был исключением.
(а) я не хотел, чтобы Картер нашёл меня на чердаке, когда приедет, что вызвало бы у него подозрения; и (б) я больше не хотел делиться с ним ни золотом, ни методом, с помощью которого я его обнаружил; и (в) я считал его грубым необразованным грубияном, который, несомненно, заслужил все несчастья, которые были ему уготованы. Вот почему, когда он приехал, я ждал его в гостиной, заранее вооружённый некоторыми очень острыми вопросами.
Я бы не отказался от них даже под натиском подозрительного юмора Картера, его массивной фигуры и, возможно, бурной реакции. Ибо с того момента, как он присоединился ко мне, я понял, что он не спал большую часть ночи, и явно был пьян. И это всего в 9:30 утра. Более того, он принёс с собой бутылку, щедро плеснул в два бокала, прежде чем ухмыльнуться и заявить:
— Если мы должны находиться здесь весь день, и если я должен работать как проклятый ниггер, чтобы закончить то, что я намереваюсь, тогда мне кажется, что лучший способ сделать это…
— Это твоё обезболивающее? — фыркнул я.
— Я не спал, — внезапно заявил он, размахивая руками, — большую часть ночи. Часть времени я провёл с проституткой, другую — с "чёртовой бутылкой".
— Первое, чтобы успокоить боль и снять излишки физической энергии, — ответил я, — а второе, чтобы успокоить нервы, да? Смелость во хмелю!
Но Картер не заметил или, возможно, предпочёл проигнорировать насмешку в моём голосе.
— Верно! — пробормотал он, хлопая меня по спине. — А теперь — к окончательному разрушению!
— Одну минуту! — Я почувствовал себя ободрённым. — Сядь. Вот свежеприготовленный кофе. У меня есть ещё вопросы, всего два, обещаю, прежде чем ты начнёшь работу.
Картер уставился на меня опухшими глазами и на секунду, казалось, был готов поспорить, затем, покачиваясь, взгромоздился на стол своего дяди.
— Валяй, — сказал он, небрежно прихлёбывая кофе.