Годы текли незаметно в храме Нанна, в ныне далёком городе Ур, и замечательными казались те времена. Великолепен напиток молодости, которым мы наслаждались. Особенно прекрасны были гимны Энхедуанны, моей госпожи. Если я слишком много восхваляю её, то потому, что не могу по-другому, а если мало рассказываю о себе, то потому, что моя персона не так уж и важна.
Ишме прибыл из разорённого города-государства Ка- залла, расположенного к западу от реки Евфрат, на седьмом году пребывания моей госпожи в титуле эн. Без отца и матери, осиротевший на весь мир. Мальчика нашли среди обрушившихся глыб обожжённой глины, облачённого в жалкие лохмотья, поедающего грязь и ползающих жуков. Мне поручили обучить его храмовым обязанностям, но с самого начала он подавал надежды на большее. Разнеслась молва, что однажды Ишме перерастёт храм и уйдёт, чтобы достичь величия. Поскольку я стал для мальчика главным учителем, он начал называть меня «отцом». Я был только рад.
Моя госпожа очень заинтересовалась Ишме. Она посвятила его во многие тайны мудрости, однако о тьмы, обитающей, по слухам, за занавесом святилища Нанна, хранила молчание.
Когда иногда он опрометчиво говорил что-нибудь неподобающее, я ругал его со всей строгостью.
— Может, ты считаешь его нашим сыном, Сменхкаре? — шутила Энхедуанна и смеялась.
О, пусть мне никогда не вменяется в вину, что я, Сменхкаре, когда-либо вынашивал кощунственные мысли по отношению к святейшему Нанну!
Однажды, когда мы втроём шли по пустому коридору тёмного храма, какой-то безумец, вооружённый мечом, напал на мою госпожу. Ишме молниеносно прыгнул вперёд, прикрыв её своим худеньким тельцем. Быстро подоспели служители храма, услышавшие шум борьбы, и скрутили мужчину.
Всю ночь моя госпожа стояла на коленях у ложа Ишме, читая свои прекрасные стихи, чьи строки обладали силой, способной умилостивить богов, изменить их волю или вызвать из преисподней визжащую Эрешкигаль[5]. Но в тот день боги хранили молчание.
Я опустился на колени рядом с Энхедуанной. Я посмотрел в её глаза и впервые — второй раз это будет много лет спустя — увидел, что они наполнились влагой. Я протянул руку и коснулся её плеча, прикрытого жреческим одеянием. Лишь раз я прикоснулся к ней, и она не остановила меня.
— Почему мальчик так поступил? Я вполне могу постоять за себя, — уловил я её шёпот. Мы плакали вместе.
Затем Энхедуанна решительно поднялась на ноги и покинула покои Ишме.
Спустя несколько часов, после того как храмовые лекари сообщили мне, что состояние мальчика стремительно ухудшается, я пошёл искать мою госпожу и нашёл за занавесом. Странными теперь были её песнопения, странными, но прекрасными, исполняемыми на языке, которого я не понимал, и это глубоко меня взволновало. Я дал ей закончить.
Когда она вышла, я заприметил, что в её кулаке зажато нечто. Я не мог разобрать, что именно.
Войдя в покои мальчика, Энхедуанна приказала удалиться всем, кроме меня. Затем вложила принесённое нечто в рану Ишме.
Я услышал, как он кашлянул.
Я посмотрел и узрел, что рана затянулась. Мальчик с недоумением взглянул на нас. Потом он повернулся к Энхедуанне, раскрыл объятия и крепко обнял её.
Вскоре после покушения на жизнь моей госпожи храм охватило великое ожидание. Саргон, её отец, направлялся в Ур. С одной из верхних площадок храма мы с Ишме увлечённо наблюдали, как великий правитель, сопровождаемый сотнями марширующих воинов, вооружённых сверкающим бронзовым оружием и тугими луками, входит в празднично украшенный город. Ближе к вечеру того же дня прибыл крупный отряд наёмников и встал лагерем близ Ура. Мы знали, что тот враждебно настроен по отношению к моей госпоже и её отцу.
Саргон держал совет с дочерью и своими приближёнными в храме, а не во дворце Ура.
— Все города-государства Шумера, — вспоминаю я слова великого правителя, — недовольны тем, что над ними господствует один город. Они хотят вернуть себе автономию. Здесь больше небезопасно.
— Я пела богам, — сказала моя госпожа, бесстрастно заплетая прядь волос, — и буду петь снова. Они всегда довольны моими подношениями.
— Не только боги хранят тебя, дочь, но и острое лезвие моего боевого топора. Когда я отправлюсь на далёкий север, какая великая армия помешает остальным шумерам восстать против нас, как сейчас это делают города Урук и Лагаш? Твоя смерть или смещение с поста верховной жрицы Нанна станет большим ударом по моим амбициям. Пойдём со мной, и будешь в безопасности.