Вселенная Метро 2033. Рассказ: "Анархист".
- ...Знаешь, что по ту сторону Речного? Нет? - человек, не дав сказать собеседнику, ответил сам:- Пусто, вообще ничего нет... и никого. А ведь, раньше жили люди, жизнь бушевала. Вот, у меня дочка была, я ей книжки читал. Берешь в руки очередную, а обложка такая... твердая, красивая, что пальцы сводило, - он сел на голый бетонный пол и положил на колени "калаш". Заметя оценивающий взгляд собеседника, продолжил: - Хороший, да? Из магаза, что при выходе из метро. - Этого магазина не было, раньше не было, - повторил собеседник. - Его в десятом открыли, да так и не успели с него получить нормальную выручку. Первый замолчал. Человек он был всегда тихий, постоянно шуганный и любил вот так рассиживаться подолгу у костра. Рыжий цвет волос, веснушки на щеках, при этом худой... Его звали Занудой. Дежурили на Речном по двое: ровно через шесть часов первая смена обязалась отдать новоприбывшей "калаш" и патроны к нему. - Что было тут? Ну, в девяностые? - спросил Зануда. - Я что знаю? Я в двухтыщных родился, - ответил собеседник, и посмотрев на него, добавил:- Ты на бетоне не сиди, спину застудишь, с тростью ходить будешь. - Да? Мне говорили - бетон греет. - А мне говорили, что тебя в роддоме перепутали, - Зануда поднял смутный взгляд на него. Собеседник продолжил:- Вот, это же не правда. Вообще привыкай думать по-взрослому, говорят - помогает. Он поднялся с корточек. Поправил одежду. - Ты куда? - спросил Зануда. Второй вместо ответа, начал разминаться. - Уйду от тебя, рыжий. Злой ты, - пробубнил собеседник спустя долгую паузу. - К главному я, Венецию хочу увидеть. - Это же легенда, она давно затоплена! - воспротивился Зануда. - Проверим. - коротко ответил он, и забыв про рюкзак, неспешно пошёл к начальнику анархии и всея Речного вокзала. Зануда что-то крикнул ему в след. Лисун не умел по другому. Он долго вынашивал идею о путешествии и наконец решился. Среди остальных жителей станции он не выделялся: средней комплекции, овальное лицо, острый подбородок. Единственная черта, портящяя образ - седое пятно во весь затылок. Когда отращивал длинные косматые волосы, оно было незаметно, но подстригись - анархист становился похожим на клоуна. На Речной вокзал он попал благодаря глупому стечению обстоятельств: уснул в метро и чуть не отправился в депо. Когда электричество отключили, думал - сбои, успокаивал себя... Резервного питания хватило, чтобы вагон дотянул до вокзала. Анархист улыбнулся. Пережил, всех пережил: врагов, друзей и родителей. Оставшись один, он не знал куда идти, как банально существовать, но жить-то было нужно. Он помнил, как с Речного бежали люди, на самые глубокие станции - Чеховскую, Дубровку, тот же Проспект Мира... После выжившие навсегда потеряли связь. По его меркам это было ужасно: ни воды, чтобы помыться, ничего не было. Помнится, тогда молодое поколение хотело апокалипсис: зомби, топоры, кишки... они его получили. Лисун прошёл через жилые палатки. Один из мальчиков, что удрал со станции, не вернулся. Он говорил с ним, хотел что-то разъяснить, но какой из него родитель, если у самого не было ни детей, ни жизни? Так, одно ничтожество. Надежда - вот, что может вести людей. Анархист не помнил его имени, но ребенка вело упорство, вера в погибших родителей. Куда, зачем он отправился? А, чёрт знает. Народ на станции был дружелюбным до безобразия. Вчерашняя ссора с недоеденными Нерестом консервами сулила большие неприятности после снятия того со смены. «Не, ну а что такого? - думал Лисун, - Вилку кинул...» В последнее время, анархист стал замечать за собой бдительность и обдумывание действий. Хотя, ему категорически не нравилось перемалывание прошлых событий, Лисун получал опыт. Нет, старые бредни не горазды этому, да и наставления родителей тоже. Опыт вращения среди общества достается лишь тому, кто много всего испытал. Не предать самого себя - главное, а все остальное пустота. Что ему Нерест со своей шайкой? Одна редька по колено - стрелять не станут, да и убивать тоже. Анархисты народ простой, но злопамятный. Главарь Речного вокзала восседал у себя в коморке, прозванной среди своих «железной консервой» - сооружение ничто из себя не представляло: укреплённые железные листы, проволока и деревянные доски. Внутри стояли старый стул и стол. Огонь разводился недалеко от сооружения, где кипятилась вода и жарилось мясо. Ших - для своих, а Шихан для чужих и приходящих, всегда кричал и бесился, если на станции что-нибудь портили. Ну, а анархистская душа не может без надписей, без автографа... Поначалу, мраморные плитки колонн были изувечены фломастерами, а потом все забыли про уличное искусство. Те надписи, что остались, спустя года стали местным украшением. Одна из плиток, словно специально треснула, разделив «Я ХОЧУ ЖИТЬ» на отдельные «Я» и «ХОЧУ ЖИТЬ». Лисун не знал, кто автор этой надписи, да и вообще выжил ли он. Человек ко всему привыкает, как таракан: к чуме, вздувшимся от радиации бубонам гноя, к постоянным смертям и голоду. Только когда это входит в нечто обыденное, тогда он начинает искать выход. Вход закрывало то ли пуховое одеяло, то ли куски меховой шубы, сплетенные воедино. Прежде чем входить, Лисун прислушался. Из помещения доносились ругательства Шиха. - Какого... ты её разбил? Если вседозволенность почувствовал, я-те её поубавлю!.. - продолжал он, - Была хорошая, старинная ваза... одно мгновенье - тысяча осколков. Вообще, кто тебе разрешал заходить в кабинет, при отсутствии коменданта? - Так я-ж... - проговорил виновный. - На ушах грильяж! - выпалил Шихан. - Все, Демон, изгоняю тебя со станции без креста и осиного кола! Мгновенье - тот, кого назвали Демоном, вылетел пулей из помещения. Лисун не смог рассмотреть во что тот был одет, да ему было все равно. Переждав бурю и сомнения Шихана, он, одернул край одеяла и вошёл внутрь. На полу - осколки любимой вазы главного. - Тебе чего? - грубо бросил Шихан. - Я уйти хочу, - Лисун перешёл сразу к сути дела, не заостряя внимания на том, что свалил с поста. Ших от неожиданности крякнул. - Я Венецию хочу увидеть, чаек там, гондольеров... - Венецию? - переспросил Шихан. - Ну, будут тебе гондо... - он прервался, кашлянув, - Ты это, позови убрать осколки, и... - помедлив, продолжил: - Забери подлину с бывшей Войковской, ну, нашей столицы-то есть. - Что забрать? - Подлину, ну или, пошлину - кейс, - пояснил он. - Там у них тёрки с Ганзой, не охота чтобы о нас плохое подумали. Лисун нахмурился, медлить было нельзя. Он принял предложение. Ших был одет обычно, без каких-либо замашек на должность: куртка, тренники и резиновые сапоги. Выглядело это так, словно он собирался на дачу огород полоть. На руке были застегнуты часы; футболка, одетая под чёрную куртку, поддерживалась поясом, на котором висел кинжал с закругленной кромкой. - Вот и хорошо. Догони Демона, скажи - прощу, если с тобой пойдет. - Догнать? - переспросил Лисун. - Он не далеко ушёл-то, что его догонять. - Ты его скорость не знаешь. Лисун знал, Ших еще долго будет охать по разбитой вазе. Анархист окинул взглядом помещение и вышел. «Смешно! Ей богу - смешно! - думал он, шагая прочь из сооруженного кабинета, - Мнит персоной важной, а живёт.... На помойке». Жить хорошо тогда, когда рядом знакомые люди. И нет врагов. Лисун знал, что Нерест со своей компанией сейчас тусуются на посту, смены действовали круглосуточно. На Речном, собственно, охранять, кроме народа, было некого. У кого было нажитое добро: кольца, серьги и прочее, давно отдали за еду, привозимую караванами. Свиней, как на различных станциях, не было, а есть мясо хотелось. Да те же неделимые банки тушенки, что валялись в магазине за полкилометра от метро, сравнимо ценились с баклашкой пива, а про дорогущее спиртное, английских марок, и вообще молчали. - Дарова, ублюдок! - донеслось с южного блок поста. - Чё прилетел? - И тебе не хворать, плешивый, - парировал Лисун. - Демона не видели? - Не-не, - ответил тот, у кого было закрыто лицо банданой. - Вообще не видели. - Что вы злые такие, может конфетку дать? - Себе дай... - ответил Нерест. - В рот. - На первом свидании никакого интима, - пригрозил пальцем Лисун. - Меня в ресторан надо водить, цветы покупать. - Шёл бы ты отсюда, клоун, - бросил Лысый. - И без тебя дерьма навалом. - Ложку дать? На мгновенье, в воздухе повисло молчание. Взяло и повесилось на тех нитях злобы и агрессии, которые излучала в сторону Лисуна тройка постовых. Первый, как окрестил его Ли - Банданист, рифмовался со схожим словом чрезвычайно не культурного характера. Второй был Лысым по своей же вине - залез в очаг радиации и волосы выпали; говорил - ото всюду. А третьим был - граф Нерест. Лицо - камень с усами. Он никогда не был трусом, но всегда считался терпеливым, этим и пользовался анархист. «Если ковырять одну и ту же точку, рано или поздно, можно будет просунуть палец, потом ещё один, и ещё... и разорвать эту стену непонимания!» - думал Лисун. В конце концов, он нарушил затянувшуюся паузу. - Изгнали Демона? - И тебя изгоним, если не заткнешься, - проговорил Нерест. - Вали на станцию и дежурь как положено. - Что положено Венере, не положено Сатурну. Слышал такое? - спросил Лисун, продолжая:- А фиг с тобой. Мне Демона надо догнать. Считай это приказом. - Тьфу, русским языком балабоню: главный сказал никого не выпускать. Мне он ничего не передавал. «Соврал? - подумал Лисун, затем сам себе ответил на вопрос: - Ну конечно соврал, хрен усатый». - А, насрать что будет. Пропусти по-хорошему, - проговорил он, отдельно добавив: - Не